Пробуждение. Кейт Шопен

время провести время с подругой.

      Она сидела рядом в тот день, когда из Нового Орлеана прибыла посылка. Завладев креслом-качалкой, Адель с увлечением предавалась шитью крошечных панталончиков. Она принесла миссис Понтелье выкройку комбинезончика – чудо кроя, предназначенное до того удачно заключить в себе тельце младенца, что видны оставались только два маленьких глаза, как у детей эскимосов. Комбинезон предстояло использовать в зимнее время, когда коварные сквозняки спускались вниз по печным трубам и потоки смертельного холода проникали в дом через замочные скважины.

      Миссис Понтелье не обременяла свой разум заботами о текущих материальных потребностях своих детей. Она не видела смысла в том, чтобы делать предметом летних размышлений ожидание зимы и подготовку зимней одежды. Но, не желая казаться неприветливой и равнодушной, она принесла газеты, разложила их на полу балкона и под руководством миссис Ратиньоль сняла выкройку непроницаемого облачения.

      Роберт был там же, устроившись, как в прошлое воскресенье. Миссис Понтелье уселась, как и тогда, на верхней ступеньке, отрешенно прислонившись к столбику перил. Рядом с ней стояла коробка с конфетами, которую она периодически протягивала миссис Ратиньоль.

      А та, казалось, терялась при виде такого выбора. Но в конце концов Адель остановилась на батончике нуги, гадая, не слишком ли это питательно и не повредит ли ей. Миссис Ратиньоль была замужем семь лет. Примерно каждые два года у нее рождался ребенок. На тот момент у нее было трое детей, и она подумывала о четвертом. Она всегда рассказывала о своем «положении». Это самое «положение» никоим образом не было заметно, никто бы ничего не знал, если бы не настойчивое намерение Адель сделать его предметом всеобщего обсуждения.

      Роберт высказался поощрительно, уверяя собеседницу, что знавал даму, которая кормилась нугой во время всего… Но, заметив, что краска бросилась в лицо миссис Понтелье, сдержался и переменил тему разговора.

      Миссис Понтелье, хотя и была замужем за креолом, в компании креолов отнюдь не чувствовала себя как дома. Никогда раньше ей не приходилось так близко общаться с ними. Этим летом в пансионе миссис Лебрен отдыхали только креолы. Все они знали друг друга и ощущали себя одной большой семьей, в которой царили самые дружеские отношения. Чертой, наиболее отличавшей креолов, которая поражала миссис Понтелье, было полное отсутствие стыдливости. Свобода выражения, принятая в их обществе, поначалу была непостижима для миссис Понтелье, хотя ей не представляло труда совместить это с гордостью и целомудрием, изначально, кажется, присущими каждой креолке и безошибочно распознаваемыми. Никогда Эдна Понтелье не смогла бы забыть тот шок, который она испытала, присутствуя при разговоре миссис Ратиньоль с мистером Фаривалем, когда та рассказывала во всех подробностях душераздирающую историю своих родов. Эдна Понтелье постепенно приучалась получать удовольствие от таких ситуаций, но ничего не могла поделать с краской