Как опоздать на собственную смерть. Евгений Владимирович Сивков

тело его было твердым как камень. Собственно, как и должно быть в состоянии сомати. Но дело в том, что двадцать три дня назад приборы стали «шалить». Подскочил уровень азота в воздухе и, что очень странно, повысилась влажность внутри камеры. Мы провели осмотр и обнаружили, что правая рука твоего отца приобрела подвижность. Кожа стала мягкой, пальцы шевелились как живые. Мы не знаем, что это означает. По данным различных источников, такое случается тогда, когда душа «спящего», гуляющая «там», подвергается какому-либо воздействию. Но кого встретил в иных мирах твой отец, неизвестно. Друга или врага? Возможно, он хочет вернуться, но что-то держит его. Опасность в том, что с каждым днем натяжение нити растет, а чем это может закончиться, ты уже знаешь. Если процесс будет прогрессировать – твоему отцу осталось не больше двух-трех месяцев… А, теперь дерзай! Представь, что душа твоего отца «зацепилась» за что-то там наверху. Вытащи ее оттуда!

      – А надо?

      – Без сомнения! Иначе он просто умрет.

      – Тогда я пошел!

      Мария Сергеевна инструктировала меня, как заботливая мать. Причем, за кого она переживала больше – за отца или за сына, было неясно. Она проверила костюм еще раз и вынесла вердикт:

      – Готов!

      Я толкнул тяжелую стеклянную дверь.

      Холод окатил меня и заставил поежиться. Подошел к пьедесталу. Я больше не видел нить, не видел лучей, но зато я был рядом с отцом. Меня поразило наше удивительное сходство. На вид ему было около тридцати. Отец, пожалуй, был только слишком худым.

      «Калорийная диета, и через недельку мы будем как братья-близнецы», – подумал я, разглядывая его черты.

      Присел на корточки рядом с ложем.

      «Правая рука!..» – вспомнил я слова доктора и потянулся к отцу. Кисть поддалась, и я почувствовал через ткань обжигающий лед.

      – Нет, я так не могу!

      Я сорвал перчатки и схватил отца за руку. Кости заломило от холода, а дыхание сорвалось, но я не сдался.

      – Пап! Ты меня слышишь?

      Тишина не проронила ни звука.

      – Отец! Ты здесь? – позвал я. Ни ответа, ни знака я не дождался. Сидел, держал отца за руку и перебирал все, что может помочь в такой ситуации: молитвы, раскаяние, просьбы, жертвы…Мысли унеслись очень далеко.

      Я очнулся от зверского холода, который коварно заполз под защитный костюм. Так я понял, что надо уходить.

      Потом я вспоминал, как охала Мария Сергеевна, возвращая к жизни мою замерзшую руку, и как суетился вокруг меня Москалев.

      – Как ты? Как самочувствие? – виновато спрашивал врач.

      – Вроде живой! Ноя…

      – Значит, не сработало, – обреченно произнес Сергей Валерьевич.

      Я в ужасе посмотрел на полковника!

      – Все напрасно?

      Врач промолчал, но спустя минуту добавил:

      – Все кончено. Ты не сможешь ему помочь. И никто не сможет. Нам пора. Я должен тебя проводить. Это секретный объект, и здесь долго нельзя.

      Обратный путь мы проделали в полном молчании. Мария Сергеевна сопровождала нас. Вышли из лифта на первом этаже и пожали друг другу