Филипок в Рождестве. Александр Казакевич

очень хорошие лёгкие». Заботливые мамины руки уложили в их пластмассовые чемоданчики свитера, рубашки, футболки, тапочки, ботиночки, трусики, носочки. Филипку и Сонечке так нравились эти лёгкие чемоданчики. Голубой и розовый. Но детям почему-то совсем не хотелось побыстрее стать путешественниками, сесть в поезд, который уходил к зимнему Чёрному морю. А в поезде за всеми детьми присматривали две толстые тётки, от которых невыносимо пахло курицей и колбасой. Они никогда не разговаривали спокойно, а только командовали мерзкими громкими голосами. И никогда не затихали. Даже если одна ложилась поспать, вторая бесконечно ходила вдоль вагона и следила за маленькими пассажирами, многие из которых ехали, как Филипок и Сонечка, в своё первое путешествие. Эти тётки напоминали брату и сестрёнке двух собак, которые жили у них на улице, неподалёку от дома. Собаки лаяли на каждого прохожего, пока тот не скрывался из виду. И этот лай не прекращался никогда. Тетки бесконечно произносили дурацкое слово «режим». Они врывались в каждое купе и поднимали там ор:

      – Что вы себе позволяете! Почему вы сидите и смотрите в окно!

      Нарушаете режим! Для кого тихий час? Для Пушкина что ли? А потом удивляются, что болеют! А вы почему до сих пор суп не съели? Что, режим не для вас написан? Для Пушкина? Пусть Пушкин суп ест? А болеть вы потом будете?

      И так целый день.

      Филипок и Сонечка грустно смотрели на этих мегер и никогда с ними не спорили.

      А в санатории было веселее. До обеда детям делали разные процедуры, после обеда тоже лечились. Тётки оказались директором лагеря и её заместителем. Воспитателем в группе Филипка был молодой парень Игорь, лет двадцати, весёлый и смешливый. А Сонечка попала в группу к спокойной, как танк, немного полной Ольге Николаевне, которая ни на кого голос никогда не повышала и никогда не из-за чего не переживала. Однажды Игорь и Ольга Николаевна серьёзные, как никогда, и чем-то расстроенные пришли к Филипку и Сонечке, потому что их вызвала директриса. Не понимая, что случилось, брат и сестра отправились в самый главный кабинет санатория, опасаясь, что сейчас услышат знакомый крик. Но шумная тётка на этот раз обошлась без своего лая. Она подбежала к детям, вытирая заплаканные глаза. Из её сбивчивого рассказа стало понятно, что дома случилось что-то нехорошее! Авария! Машина, которую вёл отец, вышла из строя. Сломалась прямо во время движения. Ситуация была безнадёжной. Поэтому Филипка и Сонечку нервная тётка теперь называла «сиротками» и говорила, что они должны вернуться домой, как только появятся билеты.

      Билеты появились через несколько дней. Самостоятельно дети ехать не могли. Заместительница должна была их сопровождать. Уезжать из санатория ей не хотелось, поэтому она с Филипком и Сонечкой общалась мало, сквозь губу. Но по дороге всё-таки разговорилась и сказала, что они едут не домой, «а поскольку у них никого нет, то их отправят сразу в детский дом». Дети разделись в теплом купе. Братик повесил свое пальто на крючок, а сестренка положила драгоценную розовую шубку под постель, к вещам, потому что так будет сохраннее. Филипок и Сонечка сидели, как две мышки, боялись пошевелиться.