Сон жизни как жизнь сна. Елена Юрьевна Кузнецова

и правом определять чужие судьбы по своему хотению. Он явно потрясен. И не только случившимся. Что-то похожее на раскаяние или прозрение заставляет его, практически, исповедоваться Гостю.

      Он догадывался, что Героиня влюблена в него. Замечал иногда мимолетные взгляды. Одно время это забавляло. И, что уж обманываться, он ждал продолжения, заранее предвкушая, как изощренно "огорчит" ее. Но Героиня никак себя не проявляла. И он даже оскорбился, хотя повода не было. Потому, наверное, инстинктивно, в ответ, на свои собственные фантазии, всегда старался унизить ее. А она – простодушная – этого или не понимала, или, надо признать, просто…

      Неужели жалела его? Иногда – после особенно "удачным шуток" – она смотрела на него таким извиняющимися глазами, что он внутренне потешался: "Надо же, серая мышка, а туда же – в любовь"!

      Так это она его извиняла? За черствость, жестокость! Она! Его! Теперь он точно знает – она его любила. Он сам давно забыл, что такое любовь. Да и знал ли вообще? Его жизнь проходит в погоне за золотым тельцом и смрадным запахом успеха.

      А ей было дано – любить! Но, чтобы так, я сказал: "Умри!" И она не только готова была умереть: без позы, картинного изображения мук и упреков, а просто приняла воображаемую пулю, как настоящую, и умерла.

      – Господи! – Друг сжал кулаки. – Если бы меня так полюбил… ну, хоть кто-нибудь… хоть собака какая-нибудь подзаборная… Я бы… я… бы… – Он зарыдал мучительно и беспомощно.

      Хозяин откинул простынь с Героини. Перед ним на кровати лежало хрупкое девичье тело. Старость, овладевшая уже лицом, его еще не коснулась. Маленькая грудь быстро покрылась пупырышками от холода. От локтя к ладони на тонкой руке рывками пробивалась, словно меняющая русло река, синяя вена. Он наклонился над ней:

      – Девочка, милая, нет… не надо. Прости меня, дурака. Прости. Не умирай. Только не умирай! Я – дрянь! Дерьмо! Не знаю, что ты видела во мне? Но я не стою того, чтобы из-за меня умирали. Очнись! Живи! Пожалуйста! Еще встретишь того, кто будет достоин тебя. Достоин твоей любви! Ты подаришь ее настоящему человеку – доброму, благородному. – Он не замечал, как слезы льются из его глаз. – Господи! Боженька! Если ты, действительно есть, спаси ее… Какая женщина была рядом, а я… – Он бережно целовал пульсирующую жилку на ее руке. – Жизнь прошла… Ничего не понял… Не заметил…

      Друг легко толкнул его в бок. К их изумлению с Героиней начали происходить новые изменения. Локоны возвращали свой обычный цвет, кожа на ладонях разгладилась, исчезли морщины на лице, на щеках появился румянец. Она глубоко задышала сама – легко и свободно, как во сне.

      Мужчины осторожно отлепили пластырь на груди и… не обнаружили ни раны, ни даже следа от нее. Несколько мгновений они, потрясенные, неподвижно стояли над обнаженным телом, а потом начали снимать присоски с электродами, отсоединять капельницы и провода.

      – Пусть поспит, – пошептали они в унисон и, не сговариваясь, пожелали, чтобы ей приснился принц. Настоящий.

      Легкая простынка прикрыла обнаженная тело.

      По