Верность. Павел Павлович Гусев

что есть силы закричал Петя и помчался ему навстречу. Тот встал, поджидая его.

      – Петенька, так вот ты какой, – обнял его Ефим, приговаривая: – Мне о тебе дочка всё рассказала!

      Тут Петя обратил внимание на котомку: она была разрезана. Дедушка понял, что из неё всё вытащили, и раздосадованно сказал:

      – У меня там тёплый свитер был. Но не беда, были бы сами целы!

      – Я тебе шарфик дам! – и Петя накинул его на плащ.

      – Ну, а теперь пойдём домой, – вздохнул дедушка.

      – А у нас в городе трамвай пустили, он довезёт! – сообщил новость Петя и помог дедушке подняться в вагон. Сам сел рядышком.

      – Как у тебя дела с учёбой? – поинтересовался дедушка.

      – «Хорошо» по всем предметам!

      – А там, где я находился, я преподавал детям русский язык и математику и многих за годы ссылки научил грамоте.

      – Дедушка, а за что ты сидел?

      – За веру, сынок, за веру. Вот подрастёшь и всё узнаешь.

      Так они, беседуя, добрались до дома. Тётя Нюра увидела их из окна и так спешно выбежала навстречу, что волосы у неё рассыпались по плечам. И когда они обнимались, только и было слышно:

      – Папа!

      – Анюта!

      Когда они вошли в подъезд, Ефим почувствовал запах супа и весело проговорил:

      – Эх, давно я не ел борща!

      В квартире Анюта первым делом решила папу накормить, а уж затем помыть его в приготовленном для этого корыте. А Петю она попросила сбегать в магазин: отоварить оставшиеся талоны и принести хлеба. И он побежал, а заодно решил зайти в госпиталь и сообщить тёте Римме, что приехал дедушка и что он, Петя, временно навещать раненых не сможет. Но не застал её. Дежурный сказал, что она присутствует на операции и что он всё ей передаст.

      Петя пришёл домой, когда дедушка уже лежал в свежей рубашке в кровати, а его ношенная одежда кипятилась в баке. Себе Анюта постелила в углу комнаты на сундуке под иконой, а Пете – на раскладушке.

      Утром Петя проснулся от звука, как будто кто-то говорил, распевая. Это был дедушка: он читал молитву над закрытой Библией – и так знал, что написано на каждом её листочке. Позже пришли две старушки-монашки. Они узнали, что вернулся батюшка, протоиерей, которого они знали ещё до войны, и попросили послужить в храме.

      Анюта достала из шифоньера приготовленную рясу, помогла папе её надеть, а поверх повесила большой наперсный крест. Затем надела на него старое пальто и на голову скуфейку.

      Ефим и монашки двинулись в храм, Петя побежал в школу, а Анюта на работу.

      С тех пор Ефим снова начал исполнять свои церковные обязанности: крестил, читал проповеди во время богослужения. Но ему становилось всё тяжелее ходить, ноги распухди и с трудом влезали в обувь.

      Петя решил посоветоваться об этом с тётей Риммой. Зашёл к ней на работу и всё рассказал.

      Она предложила:

      – Давай я приду и посмотрю его.

      И вот она пришла, когда Анюта была дома, представилась:

      – Римма, врач, будем знакомы. – И улыбнувшись,