Убийца королевы. Себастьян де Кастелл

стали реликтами. Милые анахронизмы, давно заброшенные их прапраправнуками. Если не считать «паломничества в глубинку» – своеобразного обряда посвящения дароменских подростков, – средний представитель знати в течение многих поколений не видел никого из своих более грубых сородичей. Думаю, поэтому королеве можно было простить вопрос, который она задала:

      – Вы один из жителей нашей глубинки?

      Её голос был тихим, но полным достоинства, приятным, если не утешающим – по контрасту с грубыми руками маршалов, заставивших меня опуститься на колени перед троном.

      Королева оказалась красивой девочкой. Выбор невест, который её далёкие прапрадедушки неоднократно делали сотни лет назад, похоже, закрепил более смуглый цвет кожи, чем у большинства её подданных. На чёрных волосах, обрамлявших тугими кольцами юное лицо, был простой головной убор. Первые намёки на скулы, маленький плоский нос, мягкая линия подбородка одиннадцатилетнего ребёнка. Золотистое кружевное платье с розовой отделкой прикрывало её от основания шеи до ног и запястий. Она не носила ювелирных украшений, кроме простого серебряного венца с единственным чёрным драгоценным камнем в середине, поверх головного убора.

      – Нет, госпожа, – ответил я. – Я вовсе не из «жителей глубинки».

      Кто-то стукнул меня сзади по голове. Подозреваю, это сделал маршал Харрекс. До сего момента он вёл себя достаточно дружелюбно, но здесь, в королевском зале правосудия, ему, наверное, полагалось обращаться сурово с теми, кто близок к петле. Наклонившись, он прошептал мне на ухо:

      – Ты будешь называть её «ваше величество», или меня заставят выпотрошить тебя прямо здесь.

      – Нет, ваше величество, – поправился я.

      – Простите мое предположение, – сказала королева, слегка наклонив голову к плечу и рассматривая меня, – но у вас доброе лицо, в отличие от тех, кого обычно ко мне приводят. Мне оно напомнило… жителей нашей глубинки.

      Я невольно рассмеялся, услышав это. Подозреваю, маршал тоже рассмеялся, поскольку не ударил меня снова.

      – Прошу прощения, ваше величество, но вряд ли кто-нибудь когда-нибудь говорил так о моём лице.

      Я подмигнул левым глазом.

      Она слегка наклонилась, чтобы заглянуть под поля моей шляпы.

      – А, конечно, чёрные метки. – Она говорила странно печальным тоном. – Как плавные буквы языка, который мы все забыли. В них есть какая-то магия, верно?

      – У него Чёрная Тень, ваше величество, – сказал маршал Харрекс.

      Её величество наклонилась ближе и вгляделась в меня ещё внимательней.

      – Да, – сказала она, – я это заметила, и всё-таки я считаю, что у вас доброе лицо, несмотря на дьявольский вид вашей татуировки.

      Потом она посмотрела на мою шляпу.

      – И вы носите шляпу жителя приграничья, совсем как наши любимые пастухи! – восхищённо заметила она.

      Её открытая наивность действовала мне на нервы.

      – Она просто