Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари. Сергей Олегович Кузнецов

Александра I и Фридриха-Вильгельма III по улицам российской столицы французский посол «пожал плечами и злобно улыбнулся. Это видел народ, и, если бы не был удерживаем страхом, закидал бы его грязью и камнями»[40].

      Н.И. Греч продолжил свой рассказ о событиях 1809 года в Строгоновском доме сообщением о предосудительном поведении французского посла: «Бал закончился ужином. В одном конце залы накрыт был круглый стол на девять кувертов, по числу царственных особ, удостоивших бал своим посещением».

      Этот стол представлял собой поистине грандиозное сооружение диаметром почти полтора метра, украшенное четырьмя гермами, помещенными в основание, изящными колонками, опирающимися на львов и вазой с кентавром. Столешницу исполнили из малахита.

      Стол для Строгонова, спроектированный французскими законодателями архитектурной моды Персье и Фонтеном

      Вернемся к тексту Греча: «От этого круглого стола тянулись два длинные стола для верноподданных и прочих. Перед самым окончанием танцев Коленкур вошел в столовую, увидел распоряжение, по которому он исключался из общества царских особ, и решился захватить свое место наглостью. Он стал у круглого стола и взялся за стул. Входят гости. Александр в первой паре вел королеву, взглянул, увидел Коленкура, догадался и сказал королеве: „Сегодня позвольте мне не садиться возле Вас. Уже и так мне нет покою от моей жены. Буду ходить вокруг стола и ухаживать за всеми“. Королева стала, смеючись, возражать. Императрица Елизавета Алексеевна, поняв мысль государя, начала играть роль ревнивой жены. Государь не садился и был до крайности любезен со всеми, и особенно с Коленкуром, который согнал его с места и потом жестоко поплатился за свою наглость».

      В заключение своего рассказа мемуарист не отказал себе в удовольствии сообщить читателям об унижении, которое Коленкур испытал в год вхождения русских войск во Францию. 19 марта 1814 года он безуспешно добивался приема и приезжал к воротам замка Бонди, где остановился российский император после взятия Парижа. Греч рассматривал это событие как расплату за былую надменность посланника[41]. В своем рассказе он ссылается на сведения Ф.И. Ласковского (1780? – после 1819) – выпускника Горного кадетского корпуса, тот с 1797 года служил экзекутором и переводчиком в Берг-коллегии, с 1800 по 1803 год по рекомендации К. Леберехта преподавал минералогию и служил переводчиком в Академии художеств, а с 1803 года исполнял обязанности секретаря Александра Сергеевича.

      В 1810 году, после смерти А.Ф. Бестужева, Ласковский назначается правителем канцелярии графа. В 1807–1811 годах одновременно являлся помощником хранителя в Депо манускриптов Императорской публичной библиотеки. Другие сотрудники библиотеки, в частности Н.И. Гнедич и И.А. Крылов, были постоянными посетителями дома на Невском. Последний из упомянутых являлся большим поклонником Столовой, создав в ней даже собственный культ.

      Парадная столовая после реставрации 1995–2003 гг.

      14 марта

40

Записки Филиппа Филипповича Вигеля. Книга III. С. 51, декабрь 1808. Автор пояснил свою мысль следующим образом: «Привыкнув видеть своего императора, окруженного толпою королей, им побежденных или им пожалованных, Коленкур находил, что другой, равный ему император, унижает свое достоинство, воздавая такую честь тому, которого мог он почитать едва ли не вассалом своим» (С. 48). Фридрих-Вильгельм III находился в столице России с 25 декабря 1808 года по 7 января 1809 года.

41

Греч Н.И. Записки о моей жизни / Под ред. и с комм. Иванова-Разумника и Д.М. Пинеса. М.-Л., МССМXXX [1930]. С. 272–273.