P.S. Я тебя ненавижу!. Елена Усачева

покосилась на невысокую сухощавую Машку. Лишним весом она явно не страдала.

      – Полезно.

      Каждый раз ее ответ не подразумевал продолжения беседы. Это сбивало, и снова они шли молча. Минаева время от времени шевелила губами.

      – А не скучно так?.. – Эля повела рукой в воздухе, пытаясь изобразить «так».

      – Как?

      Машка остановилась. Это показалось странным и неправильным. Чего она стоит? Чего она так смотрит?

      – Ну… одной. Чего ты ни с кем не дружишь?

      – С кем дружить?

      Так и подмывало предложить в подружки Алку, как освободившуюся.

      – С Костыльковым, например. Вы же оба отличники.

      – И что бы мы делали, два отличника? Уроки бы сверяли?

      Эля представила, как смурной Севка, придя в класс, достает из портфеля тетради и направляется к Машкиной парте. Здесь они садятся и начинают сосредоточенно изучать тетради друг друга. Потом так же, не проронив ни слова, расходятся.

      – Так что же, вообще не дружить?

      – Почему?

      Машка посмотрела пристально и вдруг свернула к ближайшему подъезду. Эля сама себе пожала плечами. Откуда она знает, почему? Ей бы с Машкой совсем не хотелось дружить. Как можно дружить с роботом?

      – А чего ты ни в какие кружки не ходишь? Всегда же интересно еще чем-нибудь заниматься…

      Эля задавала вопросы, словно пыталась что-то выпытать, а может, и для себя что-то понять. Но понимание не приходило, было одно удивление.

      – Мне некогда.

      Темный подъезд с тревожной решеткой, закрывающей ход в подвал, поломанные ступени, словно их грыз большой голодный дракон, гнутые перила. Минаева прошла мимо всего этого, ясно давая понять, что она отдельно, грязь подъезда отдельно.

      Второй этаж. Дверь направо. Узкая пустая прихожая – ни вещей на вешалке, ни обуви под ней.

      Машка разулась. Отнесла портфель в комнату. Вышла оттуда уже в домашнем спортивном костюме, вымыла руки, аккуратно повесила полотенце на крючок. Дверь в ванную открывалась из прихожей, и Эле все было хорошо видно. Сделав шаг вперед, она разглядела часть кухни, угол стола, белый айсберг холодильника. И снова пустота – никаких вещей, будто кто-то специально задался целью лишить квартиру милой бутафории – разбросанных тапочек и халатов, безделушек, разбежавшихся ботинок, забытой книги.

      Машка уже вовсю хозяйничала на кухне. Четко, без лишних движений, достала из холодильника кастрюлю с супом и поддон с холодцом. Все так же ровно, без суеты разлила суп по мискам, поставила в микроволновку греться. На тарелки разложила холодец.

      Эля не совалась в помощники, да здесь и без нее справлялись. В этой маленькой, плотно заставленной техникой и полками кухне легко распоряжался и один человек, второй бы только мешал. В Машкиных движениях все было настолько правильно, что не хотелось нарушать этот танец порядка.

      – Садись!

      Это ей?

      Эля выпала из очарования странного танца. Сама не заметила, как прошла на кухню в кроссовках, в куртке, с рюкзаком на плече. И руки не вымыла.

      Она засуетилась. Совершила массу