Конец игры. Эльвира Смелик

части, никак не меньше.

      Вздохнув, Сэм нехотя поднялся с кровати, неторопливо добрел до дверей комнаты и вышел к лестнице, ведущей на первый этаж.

      − Ну чё ещё?

      Отец держал возле уха мобильник. На лице раздражение, багровые пятна на щеках и вздувшиеся сосуды на шее.

      Сэм настороженно замер. Как-то слишком для не убранной на место куртки. А отец, ещё пару раз недовольно прорычав в телефон, отбросил трубку и опять уставился на сына:

      − Я кому сказал? Быстро иди сюда!

      Наверное, гораздо лучше было бы отступить, запереться в комнате, а пока отец ломится в дверь, вылезти в окно на крышу веранды, спуститься вниз по решётке, плотно обвитой диким виноградом, и бежать. Неважно куда, главное – как можно дальше. Если бы с интуицией у Сэма к тому времени всё было в порядке. Хотя…

      И она бы не помогла. А, может, как раз наоборот – подвела, прорезалась, когда не надо? Но вместо разумных мыслей привела за собой волну неуправляемого страха, накрывшую мгновенно, с головой. До трепета в едва не подогнувшихся коленках. До липких ручейков пота вдоль позвоночника.

      − Папа, − пробормотал Сэм, с трудом ворочая языком.

      − Сюда, сказал, − повторил отец сквозь стиснутые зубы. Уже не столь громко, но пробрало до дрожи.

      Сэм вцепился в перила и послушно шагнул вниз, не в силах оторвать взгляда от перекошенного злобой отцовского лица.

      − Ты был сегодня в школе?

      Сердце Сэма провалилось в желудок, в горле моментально пересохло, но он всё-таки пролепетал:

      − Да. Ты же сам меня отвозил.

      − Как же тогда получилось, что никто тебя там не видел?

      − Не знаю. Я был.

      − Где? – проорал отец. Так громко, что у Сэма заложило уши.

      Или это не от крика?

      − В школе.

      Отец опять заорал, но Сэм уже не слышал слов, только видел широко открывающийся рот. В голове звенело, а отец всё орал и орал, потом дёрнулся. Сэм вздрогнул и отшатнулся. Но папаша бросился не к нему, а к лежащей на стуле куртке. Схватил её, тряхнул, потом стал мять свободной рукой, побагровел ещё сильнее, запустил пальцы в карман.

      И снова широко раскрывающийся рот. Возле самого лица. А потом – чёрная, местами облупившаяся, кожа бумажника и побелевшие от усилий костяшки сжимающих его пальцев.

      − Это что, я спрашиваю! – прорвалось сквозь заложенность в ушах. – Как мой бумажник оказался в твоём кармане?

      − Я… не знаю, − отрывисто выдохнул Сэм. – Я не брал, − произнёс он тихо и вдруг, не удержавшись, истошно заверещал: − Я не брал! Это не я!

      − Ах ты, ублюдок! – Мистер Адлер ухватил сына одной рукой, а второй, отбросив бумажник и загнув подол майки, принялся расстегивать брючный ремень. – Я тебе покажу, как воровать! Как делать из отца дурака!

      Сэм судорожно наблюдал за резкими движениями пальцев, за игрой бликов на широкой металлической пряжке. Медная бляшка мелькнула в воздухе, вытащенный из петель ремень изогнулся по-змеиному, едва не коснувшись мальчишеской щеки. Сэм снова вздрогнул и как не в себе заверещал:

      −