Тени утренней росы. Татьяна Воронцова

ножа к его шее. – Этот образ волнует тебя?

      – Конечно, – отвечает он тихо, не открывая глаз.

      – А ты пробовал представить себя на его месте?

      Он усмехается краем рта, смущенно и вместе с тем развязно, как человек, которому есть что вспомнить. Я легонько царапаю его острием ножа. Не шею, всего лишь плечо.

      – Пробовал, и даже не раз.

      – Расскажи мне.

      – Совсем недавно я пробовал сделать это перед сном, уже будучи знаком с тобой. А до этого… – Он снова усмехнулся. – Ну, было как-то раз. Много лет назад, еще в студенческие годы. Я заканчивал университет…

      – Где?

      – В Оксфорде.

      Ничего себе! Маленький приемыш получил превосходное образование. Браво, дядюшка и тетушка.

      – Так что же случилось в Оксфорде?

      – Ну-у… – тянет он, поддразнивая меня уже в открытую, – сама знаешь, эти маленькие университетские городки – там может случится все что угодно.

      – Под маской благопристойности, – подхватываю я, нацелившись острием ножа ему под лопатку, – там процветают все пороки мира. Там зреют заговоры, там… ах, гаденыш. Ты будешь отвечать на вопрос или нет?

      – А тебе нравится допрашивать мужчину?

      – Мальчишку, – вношу я поправку.

      – О! – Еще одна короткая усмешка и ни слова больше.

      – Учти, я не собираюсь развязывать тебе руки, пока ты не ответишь на мой вопрос.

      – В таком случае мы проведем здесь много времени. Конечно, рано или поздно мне захочется есть, пить, курить, да и тебе, моя дорогая, все это до смерти надоест.

      – Только это и заставит тебя заговорить? – уточняю я с угрожающим спокойствием. – Я правильно поняла? Только голод, жажда или скука.

      Правила игры ему известны. Он говорит именно то, что должен сказать. Изображает строптивого невольника, в то время как я – надменную госпожу. Пока что это довольно забавно, во всяком случае никто не возражает.

      – А как насчет боли, мой принц? Тебе разве не больно?

      С этими словами я просовываю рукоятку ножа – сложенного, разумеется, – между его скрещенных запястий, после чего с намеренной жестокостью принимаюсь затягивать и перекручивать петли ремня. Нейл оказывает запоздалое сопротивление, сжимая кулаки и напрягая мышцы рук, но этим только укрепляет мою решимость разговорить его во что бы то ни стало.

      – Да, – произносит он после паузы. – Есть немного.

      Его высокомерие оскорбительно. Улыбка со стиснутыми зубами.

      – Ты готов отвечать?

      – Остынь, сиятельная, смени гнев на милость. Стоит ли ворошить прошлое? – Он закусывает губу и вздрагивает от смеха. – Ну ладно, ладно, расскажу.

      – Что значит «ладно»? Ты делаешь мне одолжение, что ли?

      – Нам обоим. Думаю, тебе, как и мне, не очень хочется сидеть тут до ночи.

      – Наглец! Впервые вижу такого наглеца. Ну, рассказывай.

      – Сперва развяжи, – говорит он тихим голосом, просительно шевельнув кистями рук.

      Нагнувшись,