Ублюдки. Владимир Алеников

он в отчаянии понял, что происходит. Это мышка царапала его своими коготками, кусала острыми зубками, прорывая полиэтилен.

      Зозулин быстро схватился за завязанный в узел конец трубки и рывком выдернул её наружу. И тут же в ужасе уставился на неё. Трубка была пуста. На другом её конце зияла дырка.

      Неожиданно Зозулин скорчился и страшно заорал. Чужеродное существо внутри него энергично продиралось дальше по его прямой кишке.

      Преодолевая жуткую боль, он сполз с кровати и бросился в туалет, намереваясь энергичными мышечными усилиями исторгнуть из себя крохотную тварь, раздирающую его изнутри.

      Но не добежав до двери, снова дико взвыл, упал на колени и почти сразу же ничком повалился на пол, елозя ногами по сбивающемуся ковру.

      Почти теряя сознание от адской боли и по-прежнему ежесекундно корчась, Зозулин всё же дополз до телефона, набрал 03 и с диким трудом, через слово прерывая себя стенаниями, продиктовал адрес. Объяснять, что случилось, он не стал, несмотря на настойчивые вопросы. Да, собственно, и сил что-либо объяснять не было.

      Зозулин положил трубку и заплакал.

      Прожитая жизнь короткой кинолентой внезапно пронеслась у него в голове. Она была лишена всякого смысла и заканчивалась, вернее, обрывалась так же бессмысленно.

      Зачем он жил?

      Для чего появился на свет?

      По ногам у него лилась обильно вытекавшая из заднего прохода кровь, из глаз непроизвольно струились слёзы.

      В очередной раз отчаянно застонав, Зозулин вдруг понял, что всё в его прежнем безрадостном существовании было неправильно.

      Неожиданно перед ним ясно открылось, как он может изменить свою жизнь, сделать её нужной, полезной.

      В памяти услужливо всплыли стихи, которые он сегодня сочинил в зоопарке:

      Змею мы рады погубить,

      Боимся змей,

      А ты сумей её любить,

      Ласкать сумей.

      Боль на секунду отступила, и Зозулин даже слабо улыбнулся при мысли о том, какой замечательной и многокрасочной станет теперь жизнь. Всё ведь очень просто, дело, оказывается, в преодолении.

      И он, Зозулин, сумеет преодолеть…

      Он это совершит.

      Пока не поздно.

      Но улыбка, не успев появиться, тут же и исчезла, превратившись в мучительный оскал. Зозулин дико вскрикнул. Было поздно.

      Гнусная тварь, орудуя своими стальными зубками и железными коготками, отчаянно рвалась наружу, пробивала, проедала себе путь в его толстой кишке, и в какой-то особенно жуткий момент, перед тем, как Зозулин окончательно потерял сознание, ему показалось, что она уже добралась до желудка.

      Скорая помощь приехала, как только смогла, через пятьдесят пять минут. Ровно столько времени пробиралась она по запруженным вечерним улицам.

      Дверь ни в подъезд, ни в квартиру никто не открывал, на звонки не реагировал.

      Ушло ещё около двух часов, пока с помощью милиции и взятых в понятые соседей дверь наконец взломали и врачам удалось войти внутрь.

      Зозулин