Повести и рассказы. Сослан Черчесов

моя сестренка, моя Зара. Она бежала по зеленому лугу, сверкая босыми пятками, и смеялась, пока не добежала до огромного голубого озера ‒ гладкого, как зеркало из хрусталя. Она обернулась и долго смотрела на меня своими большими черными глазами, глубокими глазами, полными печали и грусти.

      ‒ Прости меня, сестренка, я много ошибался.

      ‒ Всевышний любит тебя, ‒ она мне улыбнулась.

      И я проснулся. Эти люди не были моими братьями и не заменят мне семью. В войне нет ничего героического, только смерть.

***

      ‒ Аслан сказал привести их, он хочет записать послание. Аслан ‒ наш полевой командир.

      ‒ Хорошо, ‒ киваю я и иду вместе со своим напарником.

      У него шрам во все лицо, и он вечно молчит ‒ просто ему отрезали язык.

      Мы идем причудливыми тропами каменного лабиринта, прислушиваясь к каждому шороху и рассчитывая шаги. Мины и растяжки никто не отменял.

      Уродливые черные стены, куски блоков и глыб с дырами и переходами, скелеты сожженных машин, воронки от снарядов.

      Пепел, порох и дым заменили кислород. Не знаю, есть ли рай, но ад рядом, он уже здесь ‒ за каждым углом, за каждой стеной, за каждым поворотом. Мы с Гамзало ныряем в уродливую арку, похожую на сломанный огромный циркуль. Лабиринт Минотавра, но вместо Минотавра ‒ смерть. Снимаем цепи и поднимаем клетку ‒ она круглая, похожа на крышку железной банки ‒ и опускаем лестницу вниз. Это яма, глубокая яма, как могила. Место для заложников. Но мы сами заложники проклятого города. Города, похожего на кладбище. Нет, на чистилище, и мы все его пленники.

      ‒ Поднимайтесь, ‒ командую я.

      Первым выходит высокий, худой, рыжий мужчина лет сорока. За ним ‒ женщина, блондинка с голубыми глазами, и девочка, напоминающая блондинку, лет одиннадцати. Они напуганы и истощены ‒ белые, как мел.

      ‒ Что случилось? Они заплатят ‒ мои друзья уже собирают выкуп, ‒ повторяет рыжий мужчина. Блондинка прижимает девочку к себе.

      ‒ Просто идите за мной, ‒ говорю я.

      И мы идем впятером: я впереди, Гамзало замыкает нашу странную группу. Я веду их той же скорбной тропой каменных серых коридоров. Тяжелое свинцовое серое небо вот-вот упадет на нас.

      Наши пленники, эта семья, то ли журналисты, то ли работники миротворческого союза, а может, просто волонтеры. Им не повезло: когда они ехали на автобусе Красного креста, то попали в засаду.

      Зачем они приехали? Они что ‒ новости не смотрят?

      Мы заходим в просторную комнату на втором этаже.

      Здесь все уже было готово для съемки, кроме камеры.

      Странно ‒ где же камера?

      ‒ Сходи за камерой, брат, ‒ говорит Аслан и смотрит на меня.

      Когда я вернулся, все было уже кончено.

      Рыжего мужчину и блондинку поставили к стене и расстреляли.

      Мужчине попали в голову, и он сразу погиб.

      Женщина закрыла лицо руками, как будто это могло спасти от пули.

      Девочка закричала, душераздирающий вопль пронесся по лабиринту и вернулся эхом.

      ‒ Заткни девчонку, – рявкнул Аслан. ‒ Они нам не нужны. Свидетели тоже,