Смерть на курорте. Расследование кровавых преступлений в одном мистическом городе, которого нет на карте. Тарас Бурмистров

интересное чтение, – вставил Кириллов, когда Лунин укладывал папку к себе в портфель.

      – Что вы думаете о деле в целом, Михаил? – спросил Чечетов, закурив еще сигарету.

      – Прежде всего мне хотелось бы кое-что уточнить, – сказал Лунин. – Каков круг подозреваемых?

      – Полагаю, мы можем исключить Эрнеста Карамышева. И присутствующих в этой комнате, – добавил он как бы из иронической вежливости. – Остальные все, без изъятий.

      – Но это же огромное количество людей!

      – Да, мы тоже столкнулись с этой трудностью. Эрнест убежден, что убийца – кто-то из его ближайших соратников. Я в этом не уверен. Это может оказаться кто угодно – но, конечно, не человек с улицы.

      – Почему? – спросил Лунин.

      – В некоторые из тех мест, где были совершены убийства, невозможно проникнуть, не зная тонкостей, которые могут быть известны лишь очень ограниченному числу людей. И это соратники Карамышева – в самом широком понимании. Эрнест склонен везде видеть измены и предательства, это яркая драматическая натура. Ему легче представить бунт и заговор, чем мелкого заурядного службиста, который идет на такую большую вещь, как убийство. Я же, наоборот, считаю это вполне вероятным.

      – Но зачем мелкому службисту убивать людей? Да еще в таком количестве?

      – Мотивы могут быть самые разные. Например – по мнению Эрнеста, это наиболее вероятная версия, – желание дестабилизировать обстановку в городе. Это может оказаться местью. Или чем-то еще. Наконец, может, кто-то решил просто поразвлечься.

      – Последнее мне кажется самым правдоподобным, – сказал Лунин.

      – Но в таком случае убийцу труднее всего поймать.

      – А эти записки на месте убийств, о которых все говорят… – вдруг произнес Кириллов. – По-моему, это как раз и означает, что кто-то просто развлекается.

      – Да, записки, – сказал Чечетов. – К сожалению, о них уже стало широко известно. Хотя было бы разумным хранить их содержание, как и сам факт их существования, в тайне. Пока никакого расследования не велось, написание записок еще можно было объяснить – убийца не предполагал, что его начнут искать, и мог шутить как хочет. Но он продолжает оставлять их и сейчас, когда уже известно – и наверняка и ему в том числе, – что запущено расследование.

      – Может, это желание что-то до кого-то донести? – спросил Лунин. – Как-то воздействовать на общественное мнение?

      – Таким сложным, шифрованным способом? Вряд ли. Это было бы слишком замысловато.

      – Или повлиять на Эрнеста? Он же здесь ключевая фигура, от него зависит все.

      – Это более вероятно, мне нравится ваш ход мысли, Михаил. Но если мотив именно таков, то убийства будут продолжаться… а мы никак не можем этого допустить. Убийцу надо поймать. И по возможности как можно быстрее.

      – У вас есть идеи, в каком направлении двигаться?

      – Прежде всего я бы рекомендовал понаблюдать за поведением людей, которые входят в наше движение. Сейчас его уже можно назвать властью. Пока что тут все в расплавленном состоянии,