Макиавелли. Очень краткое введение. Квентин Скиннер

объявило амнистию как часть общей программы празднований, и политик был отпущен на свободу.

      Едва покинув стены тюрьмы, Макиавелли затеял интригу, чтобы быть представленным ко двору нового правителя. Его прежний коллега, Франческо Веттори, стал послом в Риме, и Макиавелли неутомимо напоминал ему в письмах, чтобы он употребил все свое влияние: для того, «чтобы я мог приступить к деятельности на пользу Его Святейшества папы» (С 244). Однако вскоре стало понятно, что Веттори не может, а скорее всего, не хочет помочь Макиавелли. Придя в крайнее уныние, последний уединился в своем имении Сан-Андреа, «чтобы не видеть, – как он написал Веттори, – вокруг себя людских лиц» (C 516). Именно с этого момента Макиавелли выступает в политике скорее как аналитик, а не как прямой участник событий. Поначалу он слал Веттори длинные письма с комментариями о возобновившихся вторжениях Франции и Испании на территорию Италии. Затем – следует из письма от 10 декабря – стал коротать время над систематизацией своего дипломатического опыта, изучением истории и, как следствие, упражнениями в решении задач государственного управления.

      В том же письме Макиавелли жалуется, что «вынужден жить в бедном доме в маленьком родовом имении». Однако примириться с тяготами быта ему помогают ежевечерние чтения текстов классической истории – «так я становлюсь вхож ко дворам античных правителей и могу говорить с ними, испрашивая объяснения их деяний». У него также есть время обдумать идеи, рождавшиеся в его голове на протяжении пятнадцати лет, когда он «был вовлечен в изучение искусства правления». Как следствие, Макиавелли написал «небольшую книжку “О государствах”», в которой «погрузился в рассуждения о данном предмете так глубоко, насколько это только было возможно». Этой «небольшой книжке» суждено было стать шедевром – речь о трактате «Государь», начатом в черновиках, как показывает письмо, во второй половине 1513 года, и завершенном к Рождеству того же года (C 303 – 305).

      Рис. 2. Титульный лист одного из многочисленных ранних изданий трактата «Государь», Венеция

      Самой главной надеждой Макиавелли, как он доверительно сообщает Веттори, была возможность ознакомить господ двора Медичи со своим трудом (C 305). Одной из причин этого желания было стремление засвидетельствовать Медичи свою преданность, что явствует из посвящения к «Государю» (3). Беспокойство Макиавелли по этому поводу коснулось даже его обычно объективных аргументов, и в главе XX «Государя» он с большим чувством отмечает, что недавно избранные правители могут столкнуться с тем, что «люди, к которым они поначалу относились с подозрением, докажут свою большую надежность и пользу по сравнению с другими, к которым до этого было больше веры» (74). Поскольку эта точка зрения категорически противоречит положениям трактата «Рассуждений», сложно удержаться от ощущения того, что здесь к аналитическим суждениям Макиавелли примешивается попытка защитить себя, особенно когда он без конца повторяет: «Я не должен забывать