Порочное место. Владимир Колычев

мог взяться?

      Круча направился в маленькую беседку, где помимо мангала находилась каменная жаровня с вмурованным в нее котлом для плова. Здесь находились рукомойник, разделочный стол с набором ножей в деревянной подставке, шкаф, в котором хранился древесный уголь в пятикилограммовых пакетах, жидкость для розжига, шампура, решетки для барбекю. В уголке были сложены березовые дрова. Там же лежал и топор с острым лезвием, – наверняка эксперт и следователь обратили на него внимание, просто руки у них не дошли, чтобы обследовать подозрительный предмет и приобщить его к делу.

      Этим топором и могли убить Вадика. Но убийца не стал бы возвращать орудие преступления на место. Разве что в состоянии помутнения рассудка. Но в таком состоянии человек бросил бы топор на пол, а его аккуратно прислонили к стенке. К тому же на обухе не было заметно следов крови… Но в любом случае топор должен быть подвергнут экспертизе.

      Здесь же, рядом с топором, мог находиться и молоток, чтобы было легче полено на щепу строгать. Лезвие топора приставляется к чурке, боек молотка опускается на обух, несколько ударов, и щепа готова. Для розжига углей, например.

      – Да я не знаю, – пожал плечами Костин.

      – Садык ваш как огонь разводил?

      – Ну, он сначала из дров огонь разводил. Жидкостью не пользовался. Он говорит, что вредно это и не вкусно. Жидкость, говорит, не вся выгорает, на мясо попадает, вкус портит, ну и канцерогены…

      – Все правильно… А дрова он одним топором колол?

      – Ну да, топором… Да, да, у него молоток был. Точно был… А здесь молотка нет.

      – Большой молоток?

      – Да, солидный такой…

      По дорожке кто-то шел. Круча повернул голову и увидел симпатичную женщину лет тридцати. Черные волосы в каре и прямая челка, лицо узкое, тонкий с горбинкой нос, маленькие губы. И сама она худенькая, с тонким станом. Зато глаза большие, их можно было бы назвать красивыми, если бы они светились изнутри. Но тусклый у нее взгляд. От природы пасмурный, да еще и печаль в глазах.

      Женщина несла на подносе две кружки чая и бутылку коньяка с двумя бокалами. На ней был стильный домашний костюм явно не из дешевых.

      – Я думал, Роза чай принесет, – сказал Костин.

      – Она занята, – грустно улыбнулась женщина.

      У нее был какой-то несчастный вид, но душа отнюдь не темная. Ни злости в ней не чувствовалось, ни стервозности. Пасмурный взгляд, но добродушный.

      – Евгений Максимович, я так понимаю, это ваша супруга? – спросил Круча.

      – Да, моя супруга. Серафима Яковлевна.

      – Можно просто Фима, – с нежным упреком посмотрела на мужа женщина.

      На Кручу она глянула без укора, но и без нежности. Хотя и с вежливой улыбкой.

      – Угощайтесь!

      – Да, спасибо.

      Коньяк дорогой, но Круча остался к нему равнодушным. А от чая отказываться не стал.

      – А чем Роза занята, если не секрет? – спросил он. – Может, она занята вашими гостями?

      – Гостями?.. Нет гостей, – покачала головой Серафима. – Все уехали… Как узнали, так и уехали…

      – О чем узнали?

      – Ну, что с Вадимом случилось…

      Она