Кинодетективы 9. Сергей Алексеевич Глазков

растерянно смотрит на Максима и деда Сирка.

      – Так вы знаете?

      – Что он не солдат? – Произносит Максим, – Знаем.

      Иван тяжело вздыхает и виновато смотрит на Максима.

      – А теперь давай сначала, Иван, – просит Максим, – Как вы с ним познакомились?

      – Скорик – беглый каторжник, – сознается кузнец, – Сбежал и ко мне на ярмарке прибился.

      – А ты его через Милку сюда устроил?

      – Да.

      – Это он поленом дьяка наградил, когда тот за Милкой следил? – Спрашивает Максим.

      Иван, молча, кивает.

      – А Милка к тебе приходила?

      – Да, – подтверждает кузнец, – А Скорик не виноват. Он боялся, что дьяк Исааку расскажет. Он за меня и Милку беспокоился.

      – Каторжанин, говоришь, – делает вывод Сирко, – Такому убить человека проще простого.

      – Нет, – возражает Иван, – Он не мог. Честное слово. Он всё время со мной был.

      – И свечку держал, когда ты с Милкой любовничал? – Не сдается дед.

      – Нет. Не держал.

      – Значит, мог, – утверждает Сирко.

      Максим и дед Сирко отходят в сторону.

      – Выходит, сивуха покрепчала после того, когда офицер объявил, что едет от Суворова с секретным письмом, – говорит Максим.

      – Выходит, – соглашается дед.

      К ним подбегает одноглазая старуха.

      – Я жду, а вы меня не спрашиваете. Всех уже опросили, одна я осталась!

      – Не трещи! – Останавливает её Сирко, – Дойдет и до тебя очередь.

      – Когда дойдет? – возмущается она, – Когда рак на горе свистнет.

      – Да говори уже, что хотела, – разрешает дед.

      Старуха теряется, не зная, к кому обращаться.

      – Кому говорить-то?

      Дед Сирко показывает на Максима.

      – Вот его своими байками мучай.

      Одноглазая старуха приближается вплотную к Максиму и понижает голос до полушепота.

      – Не байки это, а истинная правда! Все видела…

      – Чем? – Удивляется дед, – Что ж ты одним глазом смогла рассмотреть? Тут двумя не все различаю…

      Но старуха продолжает, не обращая внимания на замечание деда.

      – Сплю я ночью, вижу десятый сон. Будто я на ярмарке…

      – Про сон ты потом расскажешь, – просит Сирко, – Говори по делу!

      – Я по делу и говорю, а ты меня перебиваешь, – сообщает старуха, – Так вот: снится мне сон, будто я на ярмарке. А вокруг меня цыгане так и рыскают, так и рыскают.

      – Что они возле тебя потеряли? – Не понимает дед.

      – А один подскочил и давай меня, греховодник, руками тискать.

      – Это он спьяну, наверное, – объясняет Сирко, – На трезвую голову такого не сделаешь.

      – Тут я и проснулась!

      – И?

      – А он рядом лежит.

      – Кто?

      – Цыган и за грудь мою держится.

      Дед Сирко, оценивая, смотрит на старуху:

      – Где он её у тебя нашёл?

      – Глянула я на него, а это не цыган, а черный человек, только посинел в лунном свете.

      Максим скрывает улыбку, слушая старуху. А та продолжает свой рассказ:

      – Я – от него,