Эстерналистик. Сергей Олегович Шишков

ударяется лицом и грудью об руль – так сильно, что слышится хруст костей. Запах крови и её теплота. Из последних сил Том поднимает свою разбитую голову и видит женское тело, лежащее в нескольких метрах от авто. Одежда разорвана и испачкана в грязь, а суставы рук и ног неестественно вывернуты. «Она мертва?» – первое, о чём думает Том. Но девушка, словно слыша эти мысли, медленно поворачивает голову и пристально смотрит Брустеру в глаза.

      – Почему ты не спас меня, Том? – тихо шепчет она, но мужчина всё слышит.

      – Ты… ты ведь не была пристёгнута, – оправдываясь, так же тихо отвечает Том. – Почему же ты не пристегнулась?

      – Дурачок. Ты ведь забрал ремень, Том.

      – Что? – непонимающе отвечает Брустер и смотрит на свою ладонь, секундой ранее сжимавшую оторванный кусок пассажирского ремня безопасности.

      – Ты забрал его, Том. Ты не спас меня.

      – Но я… Как это возможно? Зачем?

      – Ты забрал его, Том. Ты не спас меня, – повторяет девушка, постепенно растворяясь где-то в темноте сознания.

      II

      В двадцать девятом полицейском участке стоял гам. Большая настенная сенсорная карта переливалась десятками красных огней, уведомляя всех о том, что сегодня городу спать спокойно не придётся. В какой-то момент один из задержанных – рослый парень с татуированным лицом и огромными металлическими руками – резко отбросил от себя двух навалившихся на него патрульных, однако тут же получил удар шокером и упал навзничь.

      Капитан Вулфорд усмехнулся, с силой распахнул двери своего кабинета и первым ввалился внутрь, приглашая за собой и две другие фигуры.

      – Бардак. И тут ещё это… Чёрт же тебя побери, как не вовремя! – раздосадованно и нервно выдал мужчина. – Садитесь.

      Двое покорно разместились на стульях возле дубового стола. Одному из них было около пятидесяти, и чем-то он даже напоминал героя городских легенд «слендермена» – высокий и худой, в тёмно-сером пиджаке, темноволосый и с острыми чертами лица. Второй был явно моложе – лет примерно тридцати, в форме, русый, среднего роста и более плотный.

      От кабинета Вулфорда веяло архаичностью, домашним уютом и подозрительной педантичностью, плавно перетекающей в едва ли не пугающий порядок. Старая, но отлично сохранившаяся дубовая мебель, кожаные кресло и диван, десятки ровно выложенных бумажных папок (в такой-то век технологий) и – казалось – не менее десятка различных семейных фото в деревянных рамках. Новому полицейскому компьютеру же был отведён отдельный, но крайне скромный столик в самом углу кабинета. Капитан производил впечатление опытного, серьёзного и аккуратного человека, который, тем не менее, искусно прятал за своим порядком что-то очень важное и, вероятно, не менее опасное.

      – Значит так, Эверсон, – обратился Вулфорд к худому человеку в пиджаке.

      – Сэр, – лениво ответил ему тот.

      – Я буду весьма краток, так как не в духе, потому что горел теперь синим пламенем мой отпуск во Флориде… Чёрт, Лили меня прибьёт…

      – Слушаю, – Эверсон демонстративно