Тяжело быть светлой, или Высший даймон прилагается. Елена Герасимова

сократив расстояние между нами. – И какое ему дело?..

      – Такое, Велл, что он просто тебя убьет, – отвернувшись, обронила я. – Уходи, пожалуйста. Не искушай судьбу.

      – Я не брошу тебя только из-за какого-то даймона! – Повысил голос эльф и все же рванул меня к себе, словной куклу, которой не хотел ни с кем другим делиться.

      – Нет, Велл. – Я вырвала руку из пальцев эльфа. – Уходи, пожалуйста. Уходи. Мы потом поговорим. Не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Прости.

      Я сделала шаг назад, потом еще и еще, и еще, до тех пор, пока пальцы Азара с силой не сжали мое плечо. О, как я ненавидела и себя, и даймона в этот момент, не знает никто. Но, увы, ничего не могла поделать. Велл должен был меня понять. Должен… И эльф вдруг отступил, наградив меня взглядом, полным боли и разочарования. Я подавилась собственными словами, которые хотела сказать дроу, но он отвернулся и стремительно скрылся в темнеющем саду. По моим щекам потекли слезы сожаления. Тихая ярость переполнила мою душу, и голос сделался от этого каким-то звонким, как сильно натянутая струна.

      – Ты разрушил мою жизнь! – проронила я, даже не думая оборачиваться к Азару. – За это я тебя еще сильнее ненавижу. Слышишь, ненавижу!

      Сбросив с плеча руку даймона, рванулась сквозь кусты, лишь бы только сбежать, лишь бы только он не видел, как мне больно. Чтобы даймон не видел моих слез.

      «Обойдется», – решила я, падая на траву и уже не сдерживая рвущиеся из груди рыдания.

      Несколько дней кряду я провела в доме Дунгура, не желая ни с кем разговаривать, даже названный братец не решался ко мне приставать. Скорее всего, даймон просто дал мне время, чтобы прийти в себя, поскольку Азар в тот злополучный вечер от меня просто так не отстал. О, нет! Дурная связь потянула его за мной на тихую полянку, где я оплакивала свою горькую судьбу (можно же хоть раз в некоторое время позволить своей душе избавиться от того, что накипело), сидя под цветущей магнолией. И не сразу заметила даймона, потому что он стоял, привалившись к старой липе, и смотрел на меня сквозь густую листву. Но когда увидела, что-то оборвалось у меня внутри, и я почти смогла убить Азара, если бы не эти сапоги на каблуках, которые упорно проваливались в мягкую землю. Мой наполненный болью крик, вырвавшийся из груди, стоило мне броситься с голыми руками на даймона, наверное, перебил даже звучащую в шатре музыку. Нет слов, чтоб описать, как я была зла. Может, все еще бы обошлось, но ведь Азар не мог сдержаться, дабы не съязвить по поводу увиденного. Как же! Валькирия и рыдает! Где это видано?

      – Какая же ты плакса, – сказал он, усмехаясь…

      – Ненавижу его! Ненавижу, – зло шипела я, растерзав в клочья очередную декоративную подушечку.

      Кажется, это была последняя, потому что в обозримом пространстве небольшой комнатки таковых больше не наблюдалось. Зато на полу валялись маленькие лоскуты ткани, а в воздухе кружил пух. Я обвела комнату угрюмым взглядом и со злостью ударила кулаками по кровати, на которой, собственно, и сидела, скрестив ноги. Возможно, мое поведение