Лютевилль в красном тумане. Лина Ди

рыбой.

      Пятиться мистер Данн больше не мог, его слабое сердце вот-вот готово было навечно остановиться. Мужчина ещё сильнее прогнулся туловищем назад, когда пушистые лапы гигантского паука запрыгнули на край накренившегося стола. Проступивший пот градом стекал с позеленевшего лба. Только сейчас «жертва» смогла разглядеть выходящих из темноты Блуме и Фруме Гробер. Сканлон Данн удивлённо посмотрел на странных гостей, ничего не соображая от страха. Он что-то хотел сказать, но внезапно закатил глаза: в эту секунду паук набросился на него и, больно укусив в шею, впрыснул смертельную дозу яда. Мистер Сканлон рухнул на пол, схватившись за горло, с его губ слетали сдавленные мольбы о спасении, обращённые к старушкам Гробер, и беззвучно растворялись в предательской тишине. Опустившийся было край стола занял привычное положение, а шатающаяся зелёная лампа продолжала разбрызгивать мутный свет по углам гостиной…

      И это было только начало…

      Солнечное затмение

      Кончики пальцев маленькой девочки подрагивали, шея слегка вздулась и покраснела, а глаза, безумно смотрящие в одну точку, сначала быстро забегали из стороны в сторону, а потом закатились вверх… Маленькое сердечко налилось кровью, и семилетняя Рамона, запрокинув голову, открыла широко рот, оскалив ровненькие зубки, помахала головой и очень быстро пришла в себя. Если бы вы видели бедную девочку в тот момент, вам могло показаться, что из неё только что вышли какие-то демоны, но она… просто-напросто зевнула.

      Юное созданье посмотрело на подушки фисташкового оттенка, украшенные кружевной тесьмой, выстроенные на высокой кровати привычной пирамидкой, и, спрыгнув вниз, быстро побежала к гостиной, пытаясь украдкой улизнуть из дома. Но ничего не вышло: у распахнутой настежь входной двери, возник дядюшка Роберт, приехавший погостить из далёких краёв, где, как ей вспоминалось, растут высокие, гигантские лопухи. Он заключил девочку в объятья, но она непоседливо крутилась, пытаясь вырваться наружу.

      Сделав шаг за дверь, Рамона успела заметить пугающую темноту и ощутить знойную духоту, несвойственную весеннему вечеру. Снова тяжело и широко зевнув, она перестала сопротивляться улыбчивому дяде с колючей щетиной и глубоко продавленными ямочками на щеках и по-детски кокетливо разрешила проводить себя в дом. Несмотря на то, что у неё были другие планы, и ещё пару минут назад она спешила в сад, в свой ветхий шалаш на дереве, чтобы смастерить там подарок младшему брату. Этот шалаш когда-то давно построил, оставив о себе хорошую память, любимый дедушка Эндрю Мири, державший в Лютевилле небольшую табачную лавку.