Ночной молочник. Андрей Курков

Мурика. Того самого, которого он самолично бросил в колодец заброшенного двора. Только ведь он его мертвого туда бросил!

      Валя сняла пальто, разулась. Замерла на мгновение над котом. Ее руки словно искали что-то в воздухе. Или выдавали ее беспокойные мысли языком жестов. Она словно хотела что-то взять. То ли тряпку, то ли кусок старого коврика.

      И действительно. Разобравшись со своими мыслями, Валя взяла тряпку для обуви, лежавшую на входе. Перевернула ее на другую сторону, об которую еще никто ноги не вытирал. Разложила под вешалкой и перенесла на нее серого пришельца.

      – Боже мой, – всплеснула руками. – Да он еле живой! Потерпи, я сейчас!

      Она ушла на кухню. А Дима, пользуясь моментом, опустился перед ним на корточки. Заглянул в мордочку.

      – мурло, ты что ли? – спросил так, словно ожидал как минимум кивка в ответ.

      Но кот на эти слова никак не отреагировал. Только продолжал смотреть на Диму жалобно и преданно, как на хозяина.

      Диму передернуло. Он вспомнил, как Валя что-то про свою вину сказала.

      Валя же вернулась в коридор из кухни с чашкой молока. Поставила ее перед носом кота, и тот тут же в чашку свою морду опустил. Пил жадно, вздрагивая на глотательные движения всем своим изможденным тельцем.

      – Это же моя чашка! – произнес Дима.

      – Я потом помою, – пообещала Валя. – Блюдца все грязные…

      Из кухни вышел новый мурик и тут же подскочил с шипением к замученному соплеменнику.

      Валя схватила толстого мурика на руки.

      – Ну что ты, – запричитала, гладя его за ушком. – Он же такой, как ты! Ты тоже тощим и полудохлым сначала был!

      Новый Мурик с высоты Валиной груди неприязненно смотрел на грязного серого кота, уже выпившего все молоко из чашки и опустившего мордочку на тряпку.

      – Пойдем, я тебя под батареей положу, кушать дам, – нежно произнесла Валя, унося серого толстяка обратно на кухню.

      – Так в чем твоя вина? – спросил Дима, когда Валя наконец успокоилась и вернулась в комнату, тщательно заперев кухонные двери, чтобы толстый Мурик не смог выйти в коридор к тощему.

      Валя вздохнула, уселась в кресло.

      – Стопочку налей мне! – попросила.

      Дима достал бутылку самогонки, настоянной на крапиве. Налил жене стопочку. Она ее одним глотком выпила.

      – Я тогда в церковь ходила, за возвращение Мурика молиться. А когда молитва не помогла, к колдунье пошла. Она мне и сказала, что жив Мурик, только он в глубокую яму провалился и выбраться не сможет, пока в эту яму что-нибудь еще не бросят. А еще она сказала, что мне глас Саваофа во сне слышен будет. И глас этот будет говорить: «Он вернется!» А я должна считать, сколько раз он эти слова скажет. И как только я тринадцать раз его глас услышу – вернется Мурик. Ну, я их, эти слова, только семь раз во сне слышала. А потом ты сам его нашел… Выходит, зря я колдунье сто гривен дала.

      – Сто гривен? – задумчиво переспросил Дима, припоминая во сколько ему обошелся новый Мурик.

      Валя подумала, что муж сердится. Решила быстрее тему денег в прошлом оставить.

      – И знаешь, что я