Приятель покойника (сборник). Андрей Курков

к станции «Выпивка» я не любил. К семи я приехал на Контрактовую площадь, где в одном из коммерческих магазинчиков замечал пару раз через стекло своего бывшего одноклассника Диму Самородина. Не встречались мы с ним со школьного времени, да и тогда, когда я наблюдал за ним через витрину магазинчика, – меня он не видел, обслуживая очередных покупателей. Поэтому казалось мне, что внезапная встреча для него будет радостной, тем более, что в школе мы ладили и ничто так не объединяет людей, как общее прошлое, будь то школа или тюрьма.

      Мои размышления подтвердились. Как только я зашел в магазинчик походкой задумчивого покупателя, он меня узнал и окликнул. Между делом обслуживая покупателей реальных, он задавал мне массу вопросов о наших бывших одноклассниках, интересуясь, кого и когда я видел последний раз и кто что делает. Порадовать его я особенно не мог. За все годы у меня произошло всего-то пять-шесть случайных «транспортных» встреч с друзьями детства, о чем я ему и рассказал.

      – Ты подожди полчасика, – попросил он. – Шеф заедет за выручкой, и тогда я закроюсь и можем здесь посидеть…

      Я с радостью кивнул. Но ждать в магазине не хотелось, и я вышел прогуляться по Подолу.

      Яркие огни, неоновые линии и буквы глуповатых названий кафе и ресторанчиков разгоняли вечернюю темень. Выйдя из света встречно-направленных реклам и огней, я уселся на скамейке возле памятника первому украинскому буддисту Григорию Сковороде. На соседних скамейках, пользуясь неосвещенностью памятника, целовались счастливые силуэты. Я один ни с кем не целовался возле памятника и из-за этого почувствовал свою ущербность. Чем я плох? Я еще молод, симпатичен, не толст. Меня еще можно считать привлекательным. Конечно, дело во мне. Ни одна женщина не подойдет ко мне первая с вопросом «Разрешите вас поцеловать?» Что со мной? Ведь еще лет пять назад я любил сам ошарашивать женщин подобными вопросами. А теперь?

      Когда я вернулся в магазинчик – покупателей уже не было.

      – Порядок, – сказал Дима. – Выручку забрали. Можем закрываться.

      Он занавесил окна-витрины. Закрыл тяжелую металлическую дверь, и нас словно отрезало в этом магазинчике от окружающего мира, мы словно оказались в кабине космического корабля, только, судя по всем стоящим на полочках бутылкам, консервным банкам и прочему, это был как минимум западноевропейский корабль.

      Дима усадил меня за пластмассовый белый столик, а сам отошел к полочкам.

      – Что пьем? – спросил он.

      «Все вокруг народное, все вокруг мое», – подумалось мне.

      – Давай, не стесняйся! – подбадривал меня Дима, стоя у шеренги бутылок. – Я угощаю. Мне здесь в виде премии положены две бутылки в день, а если больше, то плачу со скидкой…

      – Тогда виски, – сказал я.

      Виски мы пили, как другие пьют водку, маленькими хрустальными стопочками в один глоток. Стопочки для этого временно сняли с продажи.

      – Женьку Долгого я последний раз видел года три назад, – говорил Дима. –