На перепутье. Следы на Снегу

момент подумал об Айзеке, – Как раз все вместе и поужинаем. Заодно расскажете, что вас привело в город, и как ты оказался среди протестующих, – Петр на удивление быстро справился со своими чувствами, впрочем, он всегда умел мгновенно собраться.

      Август вошел следом, поприветствовал меня кивком. В его руках был телефон, экран еще не погас – странно, в деревне он мог неделями его не заряжать, а приехав в город, буквально не расставался с ним.

      Обезболивающее и успокоительное странно на меня подействовали. За ужином я почувствовал, как мир стал медленно отдаляться. Свет померк, звуки стали глуше, очертания предметов размылись. Август и Петр о чем-то оживленно беседовали, они были почти ровесниками, и неожиданно оказалось, что их многое объединяет. Я вскоре перестал понимать, о чем они говорили, их голоса едва доносились до моего слуха. Постепенно оцепенение добралось и до моих пальцев – я со звоном выронил вилку. Этот резкий звук несколько раз отозвался в ушах долгим эхом.

      Август оборвал свою речь на полуслове:

      – Алек, ты в порядке?

      Я с трудом понял смысл его вопроса – и медленно, с усилием, кивнул. Воздух стал каким-то вязким, тягучим, липким, я увяз в нем, как в сиропе.

      Лицо Августа стало приближаться, пока не заняло почти все пространство, мне хотелось отшатнуться от него, но я уже окончательно оцепенел.

      – Алек, ты меня слышишь? – он внимательно всматривался в меня, а я отрешенно наблюдал, как в его глазах зажигаются тревожные огоньки, один за другим.

      – Что происходит? – Петр насторожился и привстал со своего места.

      – Ты, наверное, не знаешь, он почти два месяца провел в таком состоянии, молчал, почти ни на что не реагировал, – Август взял мои руки, поднял и отпустил, я хотел их удержать, но не успел напрячь мышцы – и они безвольно упали, – Только бы это не повторилось!

      Я попытался вытолкнуть из себя слова, они застревали в горле, а часть терялась где-то у выхода:

      – Лекарства… Не… ты думаешь…

      Звуки повисли на липких нитях, в которые превратился воздух.

      Август обернулся к Петру:

      – Что ты ему дал?

      – Ничего. Он сказал, что ему нужно принять обезболивающее, я дал ему воды запить…

      – Алек, посмотри на меня. Не отводи взгляд. Соберись. Сколько таблеток ты выпил? Одну? Две? Больше?

      – Две, – выдохнул я с трудом.

      – Так, я срочно звоню Кириллу, он должен знать, что делать.

      – Ты думаешь, это из-за таблеток?

      Август кивнул, трубка была уже у его уха. Мне очень хотелось лечь. Я опустил голову на стол и обмяк.

      – Неужели они до сих пор не доехали? – Август выругался, отшвырнул телефон и подхватил мое отяжелевшее тело.

      Не знаю, что было потом. Кажется, я провалился куда-то, в другой слой реальности. А может, это была и не реальность. Но и не сон. И не то место, в котором я бродил, задержавшись там дольше положенного. Воспоминания о прошлой осени вдруг легко и просто всплыли на поверхность. Месяцы тишины. Месяцы без Охотника.