Распни Его. Сергей Позднышев

– да – в мою честь, но гимн – в честь Русского Самодержца, в честь России. Это ты просила Granny, чтобы под моими окнами был концерт?

      – Нет, это сделала сама бабушка. Ты ей понравился. Она никогда не ошибается в своих оценках людей. Она мне сказала: «Поздравляю тебя. Ники хороший человек». Бабушка видела за свой век множество людей из всех племен и народов мира. Я горда и счастлива мнением моей мудрой бабки. Это необыкновенная женщина. Я счастлива любить и быть любимой. Какое блаженство слить жизнь свою с жизнью любимого…

* * *

      Как краткий миг промчались двенадцать дней, проведенных вместе. Воспоминания о них останутся на всю жизнь. Дни беззакатной любви. Дни светлого счастья. Дни невозвратные, как сон. Пришел час разлуки. «Проснулся с грустным чувством, что настал конец нашего житья душа в душу, – записал Цесаревич в дневник 20 апреля. – После кофе поехал с Аликс в Каленберг к вдовствующей герцогине, которая живет сейчас в своем замке на горе».

      Это был прощальный визит к одинокой, доживающей век, полуглухой и полуслепой старухе. В эти часы перед разлукой им хотелось быть вдвоем. Так хотелось сказать много-много, смотреть в глаза друг другу и не насмотреться. Визит был кстати.

      Поднявшись в гору, они пошли пешком. Резвились, рвали цветы, слушали жужжание насекомых, вдыхали запахи цветов и поля и говорили те нежные, вечно новые, чудные слова о любви, которые говорит все человечество. Кто не знает этих непорочных, чистых, ласковых слов, кому они не звенели упоительной сладчайшей музыкой и кого не влекли на заре жизни в голубую манящую даль?..

      Любовь и молодость! Какие чудные, прекрасные слова! Это то, что остается для человека навсегда, как самое дорогое, заветное и, увы, невозвратное. Это то, что он охотнее всего вспоминает на закате жизни, и, вспоминая, светлеет, свежеет и как будто молодеет его уставшая и огрубевшая душа.

      – Аликс, хочешь, мы побежим в гору еще выше, к небу, к солнцу?

      – Охотно, мой милый, любимый Ники. С тобой – куда угодно, хоть на край света.

      Плыли по небу молочно-серые тучи, ветер дул в лицо, трепал золотисто-каштановые волосы принцессы, отталкивал назад, а они, взявшись за руки, бежали, тяжело дыша, смеялись радостно, и хотелось им от великого счастья обнять весь мир.

      – Мы бежим навстречу буре, Аликс, – кричал он. – Будет буря, мы поспорим, и поборемся мы с ней…

      – Нет, мой милый. Мы бежим навстречу счастью. Оно обоймет нас, как этот голубой туман, и согреет, как солнце. Огромной любви не страшны житейские бури и невзгоды…

      С горы открывался далекий серый горизонт. Внизу расстилался город. Простор и ширь влекли неодолимо. Сердце было во власти необыкновенных чувств. Душа, как синяя птица, стремилась к небу. Восторг бытия рвался наружу. Хотелось кричать, петь, говорить о своих чувствах.

      – Боже мой, как хорошо. Благодарю Тебя за счастье, которое Ты мне дал, за жизнь, за любовь…

      Он обнял раскрасневшуюся, цветущую невесту и целовал ее без конца в губы, целовал ее радостные, расширенные глаза, белые тонкие