Половина солнца. Ад Вороновский

как парень тихо проклинает меня, шурша одеялами. Как ложится в постель, а потом встаёт и снова ложится. Наконец он снова отодвинул занавеску и подошёл ко мне.

      Я посмотрел на него.

      – Что, понравилось?

      Я не надеялся на ответ, впрочем, мне самому уже надоела эта игра. Коул вытащил пачку у меня из пальцев и засунул её в ящик стола. Теперь, нахмурив брови, за ним наблюдал уже я.

      – Это мои вещи. Что ты творишь?

      – Тупой вопрос. Такой же тупой, как…

      – Очень смешно.

      – Учился у лучших.

      Я затянулся, но выдохнуть не успел. Коул ударил меня по руке, и сигарета выпала, постепенно угасая внизу. Я сжал кулаки, но выдавил мерзкую улыбочку, медленно выдыхая дым через нос.

      – Да какое тебе дело до того, курю я или нет? Ты не охренел вмешиваться в чужие дела, Хэллебор?

      Коул пожал плечами.

      – Это тебе за нос. До сих пор болит.

      Он закрыл окно, слегка отпихнув меня, и, смерив взглядом янтарных глаз, ушёл к себе. Если бы он мог хлопнуть дверью, я уверен, что услышал бы это.

      – Прекрасно, – я говорил насмешливо, так, чтобы Коул почувствовал. К сожалению, истерика тоже не заставила себя ждать. Но я быстро подавил желание рассмеяться и постарался успокоиться.

      – Отлично. Отлично! Я спать. Всё для тебя, дорогой сосед. – Злость и невысказанные колкости рассеивались по полу и стенам в тишине и медленно исчезали в ночи. В её спокойствии. Я зло фыркнул и расслабился.

      Коул перевернулся в своей постели.

      – Спасибо, что спас мне жизнь.

      Повернул голову к шторе. Как будто могу увидеть его там. Как глупо.

      Я облокотился на подоконник.

      – Ты бессмертный, придурок.

      Он помолчал.

      – Умение беречь жизнь и делает нас людьми даже тогда, когда мы бессмертны, Олеан. Именно поэтому ты уже не человек.

      Я почувствовал боль где-то внутри. Кажется, это пустота укусила за печень или сердце – точно не поймёшь. Я закрыл лицо ладонью. Прочь, прочь.

      – О, – не уверен, был голос слишком тих или слишком резок. – Так вот почему я сильнее вас всех.

      Коул не ответил.

Что пишет Ворон, вместо того, чтобы спать

      Ты любишь цветы, которые никогда не полюбят тебя. Ведь ты их сорвал. Ты любишь себя, но никогда не полюбишь отражение в зеркале. Ведь ты себе врал.

      Ты любишь снег, зная, что он скрывает грязь. Ты любишь и ненавидишь прошлое, потому что ты знаешь о нём.

      Ты помнишь худшее, потому что лучшее слишком сладко. А ты любишь горький чай.

      Ты любишь солнце. Не потому, что оно светит: потому, что умрёт.

      В отличие от тебя, не так скоро.

      Ты любишь небо, потому что небо не затянуто тучами.

      Ты ненавидишь тучи, потому что любишь дождь. Который никогда не пойдёт.

      Никогда не пойдёт? Никогда не пойдёт.

      Ты терпишь их, потому что они терпят тебя. Они разрушают, как делают дети. Ты созидаешь, как делают звёзды. Ты молчишь, потому что ты накричался.

      Ты молчишь, потому что ты не умеешь говорить.

      Ты