Собрание сочинений. Том шестой. Сергий Чернец

быть, и не только жалко… Но разобраться в своих чувствах, додумать обстоятельства и принять решение самостоятельно он уже не мог. Неожиданно для него Лиза Петровна заявила, что он должен жениться на Полиньке, раз он её «любит», раз он её жалеет. Но тут же спросила, что он думает о своём будущем. Он сказал, будет защищать диссертацию. Как? – удивилась Лиза Петровна. – Он ещё собирается защищаться? Без её помощи и поддержки? Тогда он опустил свою голову: он уже ничего не мог без её помощи.

      Решено было Лизой Петровной – и брак и переезд в другой город.

      Расставания с Полинькой не было, – вернее был обман с его сторону равный предательству:

      «В тот день Полинька не ждала никакой беды. Наоборот. Ей предстоял чудесный вечер: они должны были пойти в театр, смотреть на приехавшую в их город известную труппу… Время занятий в институте тянулось томительно долго. Оставалась еще пара немецкого. В перерыве Полинька сидела в аудитории, глядя в окно на сырую осеннюю погоду, – за окном моросил нудный, шедший третий день дождь.

      – Салахова! К тебе пришли! – крикнул кто-то из коридора.

      В тот же момент прозвенел звонок. Полинька со всех ног бросилась к дверям.

      – Это что ещё? Куда вы?.. – удивился входящий в аудиторию преподаватель.

      – Я сейчас… Мне очень нужно…

      Широкий коридор уже был пуст. Только у противоположной стены возле окна стояли две незнакомые ей женщины. Одна из них сухопарая, в больших круглых очках, повернулась к ней и смерила её оценивающим взглядом. Полинька вспыхнула и растерянно огляделась. Нет, нигде никого – только эти двое. Ей стало, вдруг, плохо (предчувствие беды скосило её в минуту), так, что она оперлась о стену, чтобы не упасть в обморок. А когда она отважилась посмотреть еще раз, обе женщины уже уходили к лестнице… Прежде чем спускаться с лестницы, та, что в очках, обернулась и ещё раз взглянула на Полиньку. Взглянула – будто выстрелила.

      Полинька все-таки пошла в театр, поскольку билеты были у неё. Хотя она знала уже точно, что он не придет, – (сообразила она – что это были «смотрины», и что это была она…). И никогда больше они могут не встретиться. Она смотрела на сцену и плохо понимала, что там показывают, слёзы текли по её щекам весь спектакль, все два часа – тихо так что никто и не замечал, как она платком стирала их со своих щёк. Он боялась смотреть вправо, на обитое кожей кресло, которое так и оставалось незанятым.

      – — – —

      – Полинька… Я виноват… Может быть… —

      – Не надо… Не надо об этом… И – всё. Конец. Мне пора. Прощайте! —

      – Как? Так вот сразу? Но мы должны… Нам надо увидеться… —

      – Нет. Не надо – отрезала Полинька, голосом, не терпящим возражения.

      – Но почему? – недоумевал Борис Кириллович.

      – Так будет лучше. —

      – Но я… я должен видеть вас! – повысил голос Борис Кириллович, ужасаясь, что разговор оборвется на полуслове.

      – Борис! –