Дэниел Мартин. Джон Фаулз

на привилегию презирать их за то, что они-то не добились успеха; именно это Тимоти и сказал мне однажды. И страшно меня возмутил, ведь я была совершенно уверена в собственной демократичности: разве то, что я с ним живу, этого не доказывает?.. И ведь я прекрасно вижу, чего стоит вся эта шумиха; может, я и восходящая звезда, но мои ноги прочно стоят на земле. Ну, конечно, был еще и страх: боялась, как маленькая девчонка, что в одно прекрасное утро все это лопнет словно мыльный пузырь, так что лучше уж не очень рисковать. Но это, другое, тоже очень важно. Я чувствовала себя спокойнее, если было в моих возлюбленных что-то такое, за что я могла их презирать. Не могу сказать, что тут имелся политический оттенок, и оправдать себя тем, что разделяю идеи «Движения за освобождение женщин». Корни гораздо глубже, произрастают из отвратительно мелочной эгоцентрической боязни лишнего беспокойства, необходимости принять чей-то вызов, соревноваться. Низводила до равноправия.

      Я часто думала над этим после приезда в Калифорнию. Может, Дэну будет неприятно, но это сыграло свою роль. Он не был слишком знаменит и не так уж сильно нравился мне как писатель. Просто достаточно знаменит и уважаем, и, следовательно, я все-таки могла слегка его презирать, в то же время сознавая, что он весьма далек от того, чтобы вовсе ничего не значить. Вполне возможно, он уже начинал терять высоту, в то время как я только начинала ее набирать, но в тот момент его успех, опытность, всеобщее уважение в профессиональных кругах да и все остальное весьма значительно перетягивали чашу весов на его сторону. Если у меня и были преимущества, так только физические.

      Все это звучит слишком расчетливо. Я все время меняла свое решение на его счет. (Или – насчет этого.) Весь тот день. Работала, а думала об этом. Но, если честно, были еще и другие, более простые вещи. Хотелось узнать его получше; думалось и о том, что вот, мол, натяну Хмырю нос; была возбуждена – физически и эмоционально. Думаю, Дэн для меня и был чем-то вроде вызова. Помню, принимая душ перед его приходом, внимательно разглядывала себя – нагую – в зеркале. Странное было чувство. Что я – не знаю. Раньше я всегда знала.

      Потом, уже гораздо позже, в тот же вечер – после одиннадцати, мне так хотелось, чтобы он сделал первый шаг. Он выкачивал из меня информацию о моем прошлом гораздо успешнее, чем это делала я в тот наш с ним «русский» вечер. Думаю, «Кошки»{36} правы: человеку нужно регулярно исповедоваться. Это как менструация. Он к тому же вытянул из меня все, что я на самом деле думаю о фильме, о Билле, о Хмыре (мы оба в тот вечер решили так Стива и называть). Ну, словом, все. И про то, что я никогда толком не знаю, чего Билл действительно от меня хочет, или какие идиотские импровизации X предпримет в следующей сцене, и почему Билл вечно ему это спускает. Дэн был ужасно мил: говорил о «потоках»{37}, которые мне не разрешалось просматривать, о том, что все у меня прекрасно получается. Даже этот вечный пессимист Голд доволен. Но больше всего меня вдохновило то, что – как я поняла – я и перед самим Дэном экзамен выдержала.

      Наконец

36

«Кошки» — знаменитый музыкальный спектакль на стихи поэта, философа и историка культуры Томаса С. Элиота (1888–1965), музыка Эндрю Ллойда Уэббера.

37

«Потоки» — текущий съемочный материал фильма (киножаргон).