Джон Эйкафф: Начни. Врежь страху по лицу, перестань быть «нормальным» и займись чем-то стоящим. Саммари. М. С. Иванов

тяжелое время: вытерпел весну, когда сокурсницы – равно как и прочие женщины – сняли шерсть и облачились в капрон. Вид первых ног на заснеженных улицах бил кулаком и отзывался в теле, но я это пережил.

      Лишь когда настал по-летнему жаркий май и девицы разделись догола, я понял, что лишаю себя нынешней жизни ради призрачной будущей.

      Вспомнив былое, я нашел в университете Андрея – с которым тоже целый год не общался – и спросил, не женился ли он.

      Приятель остался холостым, квартира не перестала быть вертепом, но я колебался, разрешил себе поблажку в самый последний момент.

      Не признаваясь, я надеялся, что появлюсь слишком поздно, все девицы будут разобраны и мне придется уехать, не солоно хлебавши.

      Но я нашел Веру и эпизод вернул силы.

      Точнее, отрезвил в понятиях.

      Я понял, что жизнь не поддается регулировке. И что Наташа Наташей, но потерянное в чувственном плане не восполнится никогда.

      Я решил, что поступил правильно.

      Хотя, возможно, это было не так.

      Вера на насытила меня, лишь разожгла аппетит.

      Сейчас она уехала в общежитие пить чай с деревенской сестрой, а я чувствовал, что до потери пульса хочу женщину.

      За год я растерял своих интимных подружек, а на проститутку – не грязную шлюху, а приличную девушку – у меня не было денег, жизнь шла на грани возможностей.

      На бензин мне кое-как хватало, а на платную любовь – нет.

      Пока я сидел и думал о жизни, пропел домофон, на крыльце Андреевского подъезда появилась староста Таня.

      По собранному, приличному виду никто бы не догадался, откуда она идет.

      – Ты меня подвезешь? – спросила она, увидев меня. – Устала как не знаю кто.

      – Не могу, – с оттенком злорадства соврал я. – Машина не заводится.

      Подвезти Таню я мог запросто, но мне не хотелось тратить на нее ни времени, ни сил.

      То, что было когда-то, кануло в прошлое, повторения не предвиделось, а благотворительствовать я не любил.

      Состроив снисходительную гримасу, Таня пожала плечами и молча зацокала прочь.

      Зад ее, обтянутый дорогими джинсами, был гораздо меньше Вериного.

      Я достал телефон и открыл книгу контактов.

      Нужный номер находился далеко, из-за редкого обращения быстрый набор не был настроен.

      Я не помнил, когда в последний раз его вызывал.

      Эльза была бывшей одногруппницей, близкой подругой сестры и – по совместительству – моей первой женщиной.

      Как возник последний факт, я затруднялся сказать.

      Хотя помнил все так, будто не прошло восьми лет.

      Посторонний человек вряд ли понял бы, почему Эльза оказалась первой, с которой я проявил настойчивость.

      Сестрина подружка – в тот момент второкурсница медуниверситета – выбивалась из разряда девиц, которые вызывали у меня нескромные побуждения.

      Она была маленькой и легкой, как куколка, с тонкими руками и ногами и крошечной грудью – больше походила на мальчишку в платье, чем на девушку.

      Рядом с сестрой – высокой и