Халцедоновый Двор. И в пепел обращен. Мари Бреннан

кирпичом пол. Вот только сегодня одна, танцуя, кружа в незримых токах воздуха, упорхнула дальше других и, наконец, отыскав себе покойное местечко, угнездилась на сложенных в печи дровах.

      На одной из лучинок растопки замерцал крохотный огонек. Впоследствии Фаринор заявит, что, покончив с дневными трудами, прибрал огонь, как подобает. И золу-то из печи выгреб дочиста, и пол-то кирпичный вымел начисто… Да, все это он исполнил, но – спустя рукава. В полночь его дочь, Ханна, осмотрела кухню и поводов для опасений не нашла.

      Однако теперь, час спустя, пекарня вновь озарилась светом. Закопченные балки под потолком окутала дымная пелена. Слуга Фариноров, спавший в первом этаже, нахмурился, заворочался под одеялом. Дыхание его сделалось неровным, он кашлянул во сне раз, и другой, и, наконец, пробудившись, заметил опасность и с хриплым воплем выпутался из одеяла. К этому времени в кухне стало светло, как днем: печь и очаг весело полыхали, а заодно с ними пылали и щепки на полу, и поленницы заготовленных дров. Дощатые стены, хорошенько высушенные долгим летним бездождием, дымились, а на ощупь оказались горячи. Спотыкаясь на ходу, почти ничего не видя в удушливой мгле, слуга по наитию бросился к лестнице.

      Клубящийся дым последовал за ним и наверх. Отчаянно завопив, слуга что было сил забарабанил в хозяйскую дверь.

      – Пожар! Проснитесь, Бога ради: дом горит!

      Дверь распахнулась настежь. Похоже, Фаринор, возникший на пороге, протирая спросонья глаза, не понимал, в чем дело. Однако, стоило ему дойти до верхних ступеней лестницы и увидеть происходящее собственными глазами, всю его дрему сняло, как рукой.

      – Господи всемогущий, – прошептал он и со всех ног устремился назад, через собственную спальню, к двери в смежную комнату.

      Ханна просыпалась ужасно неспешно, а ее горничная – и того медленней. Поднявшись, обе поспешили за башмаками (слуге Фаринор одолжил пару своих). Но, как бы они ни торопились, а мешкали слишком долго: огонь успел охватить подножье лестницы.

      Горничная завизжала, вцепилась в хозяйку, закашлялась в едком дыму.

      – Нужно попробовать! – прикрикнула на нее Ханна.

      Подобрав подол рубашки, она прикрыла лицо рукавом – от дыма, и ринулась сквозь немилосердный жар вниз, в адское пекло первого этажа.

      – Ханна!

      Отец ее бросился следом. Вот Ханна скрылась в застилавшем глаза дыму, но в следующий же миг снизу донесся пронзительный крик, и устремившаяся назад дочь, споткнувшись, рухнула прямо на Фаринора. Подол ее рубашки занялся огнем. Падая, оба чувствительно ушиблись о доски ступеней. Фаринор без раздумий сбил пламя ладонями и волоком потащил хнычущую от боли Ханну наверх, к иллюзорной безопасности комнат второго этажа. Казалось, ноги Ханны совсем ослабли в коленях.

      – Окно, – сказал его слуга. – Нужно попробовать выбраться через окно.

      Будь дело обычной ночью, Фаринор объявил бы это сущим идиотизмом, но если единственная альтернатива – смерть…

      – Но мы же не сможем слезть вниз.

      Однако слуга уже лязгал оконными задвижками.

      – Тогда взберемся на крышу. Если вы пойдете первым,