Скверна. Сири Петтерсен

сама по себе. Раньше она всегда соединялась с залом Ритуала узким мостом, но теперь, когда не стало ни зала, ни моста, она торчала из земли, как предостережение богов. Последний бастион перед Блиндболом.

      Из окон удалили желтые стекла, их собирались использовать при строительстве нового зала Совета. От башни остался черный скелет, подобный сломанному маяку на вершине скалы.

      Ример знал, что если поднимется на башню, то обнаружит обломки древа, возможно, лежащие точно так же, как в ту ночь, когда он сломал его. Все было прежним. И ничто не было прежним.

      Сады за стенами Эйсвальдра покрыл снег. По обе стороны тропы торчали белые цветы, застигнутые врасплох зимой. Птичья купальня, расположенная перед ним, замерзла. Сосульки сверкали как волчьи зубы.

      Ример остановился. За ним шел Хлосниан. Здесь одно из лучших мест для беседы. Даже в больших помещениях Поток мог далеко разнести звук, а этот разговор не предназначался для ушей Совета.

      Ример нащупал в кармане ампулу и протянул ее Хлосниану.

      – Мне уже давно надо было спросить тебя об этом, но они постоянно подкидывают мне разные заботы.

      Хлосниан взял ампулу, вынул пробку и понюхал.

      – Значит, ты собираешься отравить их?

      Римеру оставалось только рассмеяться.

      – Опасность всегда есть. Но это не яд, насколько мне известно. Это чернила, которыми они пользуются во время Ритуала. После церемонии они помечают лбы подростков вот этим. Отметины стираются через пару дней.

      Хлосниан понюхал ампулу и вернул Римеру.

      – Ну что же, старый друг, готов поспорить, ты не знал, что этим они приглушают в них силу Потока.

      Хлосниан приподнял кустистую бровь.

      – Чернилами? Как… Аааа… Кровь воронов.

      Ример кивнул. Теперь надо было навести Хлосниана на верный след. Говорить с ним было все равно что вести три беседы одновременно, особенно когда речь шла о чем-то важном.

      – Они говорят, что это смесь трав, чернил и крови воронов. Ты знал?

      Заклинатель камней ответил не сразу. Ветер подхватил красную мантию и обернул вокруг его ног.

      – Кровь, Ример. Разве речь всегда не о крови? Мы живем ею. Мы умираем от нее. Она определяет, кто мы. Когда нам быть. Говорят, Поток создан из нее. Кровь земли. Она окрашивает нашу кровь. Круг замыкается.

      – Ты говоришь, как авгур.

      Заклинатель камней фыркнул.

      – Авгуры. Что они знают о Потоке? Поток любит кровь. Ты видел это на горе Бромфьелль. Урд заставил камни открыться. Кровь ворона. Пламя камня. Кровь меняет имлингов. Она меняет тебя.

      – Все меняются, Хлосниан.

      – Ну да… Кто-то больше, кто-то меньше, – Хлосниан счистил снег с купальни и указал на замерзшую воду. – Взгляни вниз и скажи мне, что ты видишь то же самое, что видел до появления ее в твоей жизни.

      Ример посмотрел в другую сторону. Угодить заклинателю камней наверняка несложно. И все же ноги не несли его ближе к купальне.

      – Кровь – это слеповство, Ример. Я сделал так, как ты просил. Гильдия говорила о кругах воронов больше, чем за последние десять зим.