Чаша. Татьяна Батурина

в городе кипучем

      На остановке ожиданья

      Стояла я среди народа –

      Была я, помнится, сиренью.

      Вдруг, словно алый парашютик,

      Слетело что-то прямо в листья

      Сиреневых прозрачных веток…

      Мне стало радостно, как в детстве:

      Перо жар-птицы! Да, представьте!

      Ладонь моя похолодела

      И жарко вспыхнула, всё разом,

      Когда перо я подхватила!

      Все подступили изумлённо,

      Но при народе, в хороводе

      Восторга, зависти, испуга

      Я, засмеявшись торопливо,

      Упрятала в темницу сумки

      Клочок пылающего света

      И громко щёлкнула застежкой.

      2

      Какое платье сочинила,

      Пока по улицам бродила:

      Из несгораемого света,

      С эмблемой вечности у сердца!

      Сирень я попросту забыла

      На остановке ожиданья,

      На месте выпавшего света.

      Мне встретился влюблённый мальчик,

      И я ему, смеясь, сказала:

      «Мне не нужны твои петрушки,

      Твои укропы и ромашки!

      Дари теперь свои цветочки

      Другой какой-нибудь девчонке!»

      Я удивилась: он заплакал!

      Потом знакомая собака

      За мной, ласкаясь, побежала,

      Но громко ей я закричала:

      «Уйди, мне некогда с тобою

      Играть в твои собачьи игры!

      Известны мне твои повадки –

      Всё ждешь какой-нибудь подачки!»

      Она отстала виновато,

      Но долго шла за мною следом,

      Пока не подняла я камень…

      А во дворе ждала подруга,

      Она навстречу мне порхнула

      И крикнула: «Я в новом платье!»,

      И закружилась в танце счастья.

      «Ты это называешь платьем?

      В нём нет ни радости, ни тайны,

      А цвет? Одна сплошная серость!

      Но скоро ты увидишь платье,

      Какого сроду не носила!» –

      И я по лестнице помчалась

      Домой, забыв про всё на свете.

      3

      Задёрнув толстой занавеской

      Окно, горящее закатом,

      Свою достала драгоценность

      И ахнула: перо потухло!

      Лишь слабые наметки света,

      Пунктиры линий сиротливых,

      На сером донышке остались.

      И долго в темноте сидела

      Я над потухшим ожиданьем

      С пером замытым воробьиным…

      Во времени обыкновенном

      Судьба давно течёт привычно.

      Средь старых писем и квитанций,

      Что недосуг отправить в мусор,

      Хранится птичье подаренье –

      Перо расплывчатого света.

      И, кажется, со мной несчастье:

      Мне нравятся страданья сердца,

      От них ему больнее только.

      Люблю казаться виноватой

      И собираю гнев прохожих,

      Распуганных унылой тенью.

      Стесняюсь лепета деревьев,

      Собачьих умудрённых взглядов

      И то и дело извиняюсь,

      Когда меня в толпе заденут

      Или окликнут по ошибке.

      В постылом платье незаметном

      Слежу