Гексаграмма: Книга алой тайны. Алёна Вадимовна Тихонова

даже, пожалуй, опасное создание в четырёх стенах, или сжить со свету… Впрочем, аристократия была ведь чуть ли не ещё менее терпима к недостаткам и отклонениям, удивительно, как Ишку хотя бы не услали куда подальше от столицы… Однако, вряд ли у неё в семье всё было так уж гладко, Ишка не любила даже вскользь упоминать родных, а их поместье навещала так, будто её отправляли на каторгу бессрочно. Ричарда внезапно осенило – вдруг изваяния на королевском дворе знакомы ей? Что, если нечто подобное есть и у неё дома? Богатый род с таким прошлым, о котором даже в алхимических трактатах, по которым он учился, упоминалось – с уважением и опаской.

      Ричард старался держаться подальше от завесы над её предками. Больше всего, пожалуй, он боялся однажды случайно обнаружить правду – такую правду, что обречёт всех ди Гранелей, даже тех, кто из алхимии даже простейший круг начертить не сумел бы, на уничтожение именем закона.

      ***

      Пышущий жаром и паром огромный ржаво-оранжевый поезд медленно отполз от перрона. Поезда нравились Ричарду гораздо больше запряжённых лошадьми повозок. К сожалению, во всём государстве уже несколько десятилетий как функционировал только один, и приходилось ждать неделями, пока тот совершит полный круг. Кроме того, железнодорожные пути были проложены, мягко говоря, далеко не везде, куда его отправляли приказы императора… Но сейчас они с Ишкой могли преодолеть две трети пути на этой фырчащей тяжеловесной машине с такими большими колёсами, что он, стоя у основания, не мог и до оси дотянуться. Никто теперь не знал доподлинно, откуда взялись поезда, кто их изобрёл, и воспроизвести данную технологию тоже ни у кого не получалось. Ишка побаивалась этого вида транспорта, ей казалось, будто в движение его приводит нечто, заточённое внутри, как в ловушке. Она утверждала, что где-то там, в глубине, мечется обезумевшая от слишком долгого заточения душа. Там, где Ричард видел романтику, нечто возвышенное, свидетельствующее о человеческом гении – Ишка находила лишь страх и отчаяние, и не гордость людей, а затаённый, но до сих пор так и не избытый стыд. Она считала, что, пока от поездов не избавятся окончательно – стране удачу не познать. Мол, некоторые вещи отбирают дар речи и застилают глаза слезами у каждого, кто способен понимать и разделять боль. Ричарду это было не по нутру, он мог бы поспорить, что она нагнетает, причём нарочно.

      – Мы непрошеные гости там, куда мы едем. Может быть, справедливо, если мы никогда не вернёмся, – меланхолично проговорила Ишка, облокотившись на узкую полоску подоконника, глядя, как за стеклом проносятся высохшие леса и пустые поля, занесённые бесчисленными сугробами. Закруглённые углы рамы, жёсткие скамьи, решетчатые багажные полки… Всё это ничуть не занимало её внимание. А ведь полным-полно горожан отдали бы всё за возможность купить всего лишь один билет на этот поезд!

      – Вся страна обязана хранить лояльность короне. В том городе забыли о том, кому они принадлежат, – отозвался Ричард, не желая разделять такое пессимистическое настроение.

      По