Другая история. «Периферийная» советская наука о древности. Сергей Крих

какими-либо расхождениями в содержании с доминирующей версией (он, видимо, мог без труда убедить себя в правильности любой трактовки единственно верной теории – как, скажем, и С. И. Ковалев, неоднократно корректировавший свои взгляды в то время), сколько тем, что древность была для него лишь одной из точек приложения собственных сил. Итог – та же неполная реализованность, как и у Богаевского, при различии ее причин.

      ГЛАВА 4

      В ПОГОНЕ ЗА МЕЙНСТРИМОМ

      В мае 1905 г., к собственному дню рождения, государь император наградил киевское духовенство за преданную службу целым каскадом орденов: Святого Владимира, Святой Анны, Святого Станислава. Конечно, орден Анны второй степени, носившийся на шее, не был самой престижной наградой империи – в знаменитом чеховском рассказе (который к тому времени уже десять лет как был опубликован) Модест Алексеич мечтает поскорее вслед за ним получить Владимира четвертой степени, но для семьи настоятеля Киево-Подольской Воскресенской церкви протоиерея Дмитрия Федоровича Дмитрева, который был одним из удостоенных государевой награды215, это в любом случае должен был быть праздник, тем более что орден подоспел как раз к дню рождения Дмитрия Федоровича (он родился 26 мая 1853 г.)216. Награде отца должен был радоваться и юный Александр Дмитрев (1888–1962), впоследствии советский историк, изучавший социальные движения на исходе Античности и написавший несколько ярких антихристианских брошюр.

      Отец происходил из Рязанской губернии, из семьи сельского священника, учился в Касимовском духовном училище, затем в Рязанской духовной семинарии, а с 1874 по 1878 г. – в Киевской духовной академии. Он получил степень кандидата богословия за сочинение «О падении человека и его следствиях», много лет служил настоятелем Воскресенской церкви на Подоле (на углу Спасской и Межигорской)217, а кроме того, с 1878 г. был преподавателем древнегреческого в Киевской духовной семинарии, в начале же XX в. также состоял в Киевской духовной консистории, входил в Киевский епархиальный училищный совет218 и, видимо, по-прежнему преподавал, что позволило сыну писать в советских анкетах, будто он вышел из семьи учителя древнегреческого языка219.

      Вообще, после смены власти пришлось скрывать или недоговаривать многое: уже учеба в Киевской духовной академии в 1909–1913 гг. и специализация по кафедре церковного права220 выглядели не лучшей строкой в биографии, как и занятия византинистикой. А тогда, перед войной, это была как раз перспективная и развивающаяся отрасль знаний, в которой отечественная наука занимала лидирующие позиции. Отец был в тесных отношениях с академией, постоянно общался с преподавателями221 да и вообще имел влияние, так что сын в итоге оказался студентом на особом счету, поэтому ему поручали, например, искать сведения о деятельности архиепископа Смарагда Крыжановского (1796–1863),

215

Киевские епархиальные ведомости. XLIV. № 21. 22 мая 1905 г. С. 216.

216

Биографический словарь выпускников Киевской духовной академии: 1819–1920‐е гг. Материалы из собрания проф. протоиерея Ф. И. Титова и архива КДА. Т. I: А–Й. Киев, 2014. С. 447.

217

Шероцкий К. В. Киев. Путеводитель. С планом г. Киева и 58 иллюстрациями. Киев, 1917. С. 169.

218

Весь Киев на 1915 год. Киев, 1915. Ст. 304, 307, 314; Весь Киев: адресная и справочная книга (на 1914 г.). Киев, 1914. Ст. 388, 391.

219

Казаров С. С. А. Д. Дмитрев и развитие антиковедения на Дону. Ростов н/Д.; Таганрог, 2018. С. 11.

220

Сухова Н. Ю. Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. М., 2012. С. 244. Судя по всему, в советское время Дмитрев предпочитал сообщать, что учился на историческом факультете: Казаров С. С. Указ. соч. С. 11.

221

Сухова Н. Ю. Учитель и ученик: письма 1897–1914 гг., связующие А. А. Дмитриевского и Н. Н. Пальмова // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2015. № 4 (12). С. 211.