Мёд жизни. Лидия Сычева

они поднимались в лифте, – везде камеры, прослушки».

      В приёмной у Толстопальцева за большим офисным столом сидели аж две красавицы-фотомодели – с великолепными улыбками, стильно одетые, ухоженные, с десятисантиметровым маникюром.

      – Референты Вадима Григорьевича, – фальшиво любезничая, представила девушек Светлана (Ольга сразу и прочно забыла их имена).

      – Вам чай, кофе? – грудным голосом осведомилась одна из брюнеток. В интонации у неё было прямо-таки что-то материнское!

      – Чай чёрный без сахара, – заказала Ольга, аккуратно оглядываясь: ни дать ни взять – золочёная клетка! Новенький, с иголочки, ремонт, абстрактная живопись по стенам, подсвеченный аквариум с тропическими рыбками, дверь из натурального дерева, ведущая в кабинет… А вот и мелодичный звонок внутренней связи.

      – Идёмте, – с обреченностью и тоской сказала Светлана, вставая с мягкого кресла.

      Встреча получилась в высшей степени странная.

      Ольга сидела напротив Тостопальцева, не спеша тянула благородный чай из императорского фарфора, внимательно слушала сбивчивую речь чиновника и пыталась вникнуть в суть происходящего.

      – Я, знаете ли, хочу сделать вам хорошее предложение…

      «То есть бесплатно заставить работать».

      – Я возвращался из служебной командировки, на борту «Аэрофлота» есть пресса, и, главное, есть время читать…

      «Ну да, в основном-то вы только считаете, когда вам читать!»

      – И там была ваша статья в журнале очень жесткая, справедливая, о коррупции, «Нары, Канары и Закон Божий»…

      «Сам-то ты не с Канар возвращался?»

      Ольга коротко и внимательно взглянула на него, и потому, как заметался взгляд глубоко посаженных бесцветных глазок, как порозовело сытое, массивное лицо Толстопальцева, поняла, что попала в точку.

      – И это, конечно, ужасный порок – коррупция, «откаты», как вы пишите. Политтехнология, навязанная Западом. Сначала чиновников нравственно разлагают, а потом народ начинает протестовать, выходить на площадь…

      «Ага! Значит, такой кусок заглотил, аж самому страшно стало!»

      В лице Толстопальцева обозначилось нечто мученическое. Боковым зрением Ольга отметила изумление Светланы – похоже, в таком состоянии та видела шефа впервые!

      – Вы очень верно и точно говорите, – мягко и сердечно поощрила Муромова чиновника.

      Толстопальцев совсем расклеился – голос его дрогнул, левый глаз увлажнился.

      «Да… И у воров бывают минуты покаяния! Надо же, ну я прям как батюшка, как отец Феодосий! Народ на исповедь пошел!» Ольга отвела взгляд, «не заметила» минутной слабости Толстопальцева, и он приободрился, взял себя в руки:

      – И вот я хотел… Мы в департаменте ведем такую работу… Она, наверное, вам будет интересна…

      Далее последовало путаное изложение «фантазии», суть которой, если перевести её из метафизической области в практическую, состояла в следующем. Страшные нары, образ которых