Великая охота. Роберт Джордан

в большей степени, чем ты сумеешь научить прикасаться к саидар. Птице не научить рыбу летать, а рыба не научит птицу плавать.

      – Всегда считала эту поговорку неверной, – вдруг вмешалась Верин. – Есть птицы, которые ныряют и плавают. И в Море штормов есть рыбы, которые летают, – с длинными плавниками, которые раскидывают в стороны, будто распростертые руки, и с клювами будто мечи, которые могут вонзиться… – Она смешалась, слова словно застряли в горле, смутилась. На нее без всякого выражения на лице взирали Морейн и Амерлин.

      Возникшей паузой Ранд воспользовался для того, чтобы постараться хоть как-то взять себя в руки. Как давным-давно учил его Тэм, он представил себе в мыслях язык пламени и скормил ему все свои страхи, стремясь добиться пустоты, ее неподвижности и спокойствия, уйти в ничто. Пламя росло, пока не объяло все, пока не стало слишком большим, – его уже было не сдержать в воображении. После чего оно исчезло, оставив после себя чувство покоя. На границах пустоты все еще подрагивали, трепетали чувства – черные кляксы страха и гнева, но пустота держалась. Словно голыши по льду, скользнули по ее поверхности мысли. Айз Седай оставили Ранда без внимания на считаные секунды, но, когда они повернулись к нему опять, лицо его было совершенно бестрепетным.

      – Почему вы так разговариваете со мной, мать? – спросил Ранд. – Вы бы должны укрощать меня.

      Престол Амерлин нахмурилась и повернулась к Морейн:

      – Этому его Лан научил?

      – Нет, мать. Это – от Тэма ал’Тора.

      – Почему? – повторил вопрос Ранд.

      Престол Амерлин посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

      – Потому что ты – Дракон Возрожденный.

      Ничто подернулось рябью. Мир зашатался. Все вокруг словно завертелось. Ранд сосредоточился на ничто, и пустота вернулась, мир выровнялся.

      – Нет, мать. Я могу направлять, да поможет мне Свет, но я – не Раолин Проклятие Тьмы, не Гвайр Амаласан, не Юриэн Каменный Лук. Вы можете укротить меня, или убить, или отпустить, но я не стану прирученным Лжедраконом на поводу у Тар Валона.

      Он услышал, как ахнула Верин, увидел расширенные глаза Амерлин – взгляд твердостью не уступал голубому камню. Этот взгляд нисколько не взволновал Ранда; он лишь скользнул по внутренней пустоте.

      – Где ты услышал эти имена? – требовательно спросила Амерлин. – Кто сказал тебе, будто Тар Валон дергает за нити каждого Лжедракона?

      – Один друг, мать, – ответил Ранд. – Менестрель. Его звали Том Меррилин. Теперь он мертв.

      Морейн что-то произнесла, и он поглядел на нее. Она заявляла, что Том не погиб, но ничем не могла доказать свои слова, а он не понимал, как человек может выйти живым из рукопашной схватки с Исчезающим. Мысль была чуждой и ненужной, и она исчезла. Существовали теперь лишь ничто и единство.

      – Ты – не Лжедракон, – твердо сказала Амерлин. – Ты – настоящий Возрожденный Дракон.

      – Я – пастух из Двуречья, мать.

      – Дочь моя, расскажи ему. Юноша, узнай подлинную