Графоман. Повесть. Геннадий Иванович Дмитриев

свое закрыл.

      Вы наверняка подумаете, что такого просто не может быть, ведь это же противоречит нормальной логике, закрыть бар, где царит чистота и порядок, и совершенно не обращать внимания на грязный кабак, где ещё и пиво некачественное, да и то разбавляют. Но вспомните парадокс Рассела, ведь в нашем повествовании речь идет о неклассической логике, а с точки зрения этой неклассической логики возможно даже то, что с точки зрения логики обыденной, нормальной, кажется совершенно нелогичным.

      Василий Петрович взял бокал пива, и только устроился за пустым столиком, надеясь в полном одиночестве предаться нахлынувшим на него размышлениям, как к нему подсел человек с кружкой пива, явно ищущий собеседника, чтобы излить первому встречному свою, одурманенную хмельным туманом, душу. Через несколько минут пустых разговоров «ни о чем», которые обычно возникают в подобных заведениях между случайными собутыльниками, точнее, братьями по бокалу, собеседник его вдруг внезапно затих, внимательно вглядываясь в лицо Василия Петровича, затем, всплеснув руками, воскликнул:

      – Вася! Ты? Быть этого не может!

      Теперь пришла очередь удивляться Василию Петровичу, он внимательно всмотрелся в лицо своего соседа по столику, и воскликнул:

      – Володя?! Ромашкин?! Да, ты ли это?

      – Я, Вася, я, Вальдемар Ромашкин, режиссер, директор и художественный руководитель своего собственного драматического театра, собственной персоной! – при этом Володя поклонился и протянул Василию Петровичу руку.

      Василий Петрович взял протянутую ему руку, крепко пожал, но Ромашкин не спешил её отпускать, а долго тряс руку, кивая пьяной головой, постоянно повторяя: «Режиссер, директор и художественный руководитель собственной персоной». Володя, как заметил Василий Петрович, почти не изменился со школьных лет, лишь немного располнел, всё те же черные, слегка вьющиеся, волосы, длинный тонкий нос с небольшой горбинкой выделялся на худощавом, узком лице.

      Дело было в том, что Вася Гаврилов и Володя Ромашкин когда-то очень-очень давно учились в одном классе, но после выпускного вечера дороги их разошлись, и больше они до сегодняшнего дня не виделись. Володя ещё в школе увлеченно играл в театре художественной самодеятельности, а после, кажется, поехал в Москву поступать в Щукинское училище.

      – Ну, рассказывай, как ты стал режиссёром, – спросил Василий Петрович, – чем занимаешься, как живешь?

      – А что тут рассказывать? Закончил «Щуку», был актером в нашем театре, потом в Харькове режиссерский, заочно, конечно, и вот решил свой театр организовать.

      – Свой театр? Это круто! Но как? На какие шиши?

      – Квартиру продал, – гордо мотнув головой, ответил Вальдемар, – квартира у меня была, трехкомнатная, в новом районе. Деньги за неё хорошие дали, вот, арендую помещение в центре, плачу актерам жалование, расходы, конечно, но скоро, очень скоро