Экономические софизмы. Фредерик Бастиа

труда и без меры, – как пыль на дороге, вода в реке, воздух и свет, нас окружающие. И все-таки исполнение даже подобных желаний не будет противно благосостоянию общества.

      Может быть, скажут, что при осуществлении этих желаний труд производителя все более и более сокращался бы и, наконец, не находя пищи, прекратился бы совершенно. Но отчего бы это произошло? Оттого, что все возможные нужды и желания были бы вполне удовлетворены. Всемогущий человек создавал бы все одной силой своей воли. Кто-нибудь объяснит мне, почему при таком устройстве мира можно было бы сожалеть о производстве посредством труда?

      Выше я говорил, что если в законодательном собрании, состоящем из работников, каждый его член получит возможность законодательно закрепить свои тайные желания, как производителя, то плодом деятельности этого собрания станет система постановлений, предоставлявших членам-работникам исключительное право производства всех предметов, – воплощение в жизнь теории недостатка.

      Точно так же законодательное собрание, в котором каждый член следовал бы побуждениям своей личной прямой выгоды, как потребителя, привело бы к свободной торговле, к уничтожению всех ограничительных мер, устранению всех искусственных преград, – одним словом, к осуществлению теории изобилия.

      Из этого видно, что следовать побуждениям прямой выгоды производителей – значит действовать против выгод общества; руководствоваться же прямой выгодой потребителя – значит принимать за основу выгоду общественную.

      Прошу читателя остановиться на этом утверждении и не обвинять меня в повторении.

      Между продавцом и покупателем существует коренное соперничество¹⁴.

      Первый желает, чтобы в продаваемых им товарах был недостаток, чтобы они предлагались в ограниченном количестве и по высокой цене.

      Последний желает найти изобилие этих товаров, наибольшее предложение их и по низким ценам.

      Законы, которые в этом случае должны были бы по крайней мере не принимать участия в этой борьбе, покровительствуют продавцу против покупателя, дороговизне против дешевизны[2], недостатку против изобилия.

      Они, пусть и непреднамеренно, но по крайней мере последовательно, действуют на основании положения:народ тогда богат, когда у него во всем недостаток.

      Они говорят: нужно покровительствовать производителю, обеспечивая ему хороший сбыт его продукции; для этого нужно повысить цену товара; для возвышения цены нужно уменьшить предложение, а уменьшить предложение – значит произвести недостаток.

      Предположим, что в настоящее время, когда эти законы в полной силе, будет сделана полная опись всего, что служит удовлетворению нужд и вкусов ее жителей, а именно: хлеба, мяса, сукна, полотна, топлива, колониальных товаров и пр. При этом в описи этой будут указаны не цена предметов, а их вес, мера, объем и количество. Положим также, что на другой день будут уничтожены все преграды ввоза во Францию

2

Во французском языке нет существительного для выражения явления, противоположного высоким ценам (по-английски «cheapness»). Стоит отметить, что люди инстинктивно выражают эту идею следующими словами: «выгодный рынок», «хороший рынок». Протекционистам надо что-то делать, чтобы изменить это отношение. Оно подразумевает целую экономическую систему, зеркально противоположную их представлениям.