Сумеречный ветер. Ольга Коротаева

и никто не усомнится в твоей щедрости.

      Отец удовлетворенно кивнул, а Кефилл еще некоторое время сверлил Кеону уничижительным взглядом. Не ввязываясь в семейную склоку, не отводя взгляда, Окара во все глаза любовалась дворцом. Это было нечто невероятное: шпили усыпаны разноцветными огнями, будто огромными светлячками, стены мерцают, словно драгоценные камни. Тысячи фонарей освещали шлюпки и гондолы, со всех сторон стекающиеся ко дворцу. Подданные спешили засвидетельствовать почтение императору.

      У Окары дух захватывало от предчувствия предстоящей сказки!

      Мерно покачиваясь, лодка опустилась на посадочную площадку, и слуги в шикарных, изумрудного оттенка ливреях подали гостям руки, помогая спуститься на землю. Окара ступила на мягчайший алый ковер и, опираясь на локоть брата, чинно, как положено высокородной воркории (хоть и хотелось бежать вприпрыжку), двинулась к огромным ажурным дверям.

      Разглядев разноцветную стайку подруг, она испросила разрешения у брата поздороваться с ними и, получив его, быстро направилась к юным воркориям. При одном взгляде на нее подруги замерли от восхищения. Девушка заметила, как сверкают от зависти их глаза, и на душе у нее потеплело.

      – Окара! – подлетели к ней со всех сторон подруги. – Ого! Платье вышито настоящими аметистами! Прямо под цвет твоих глаз. А сережки? Я никогда в жизни не видела таких чистых фиалковых сапфиров!

      Девушки осторожно прикасались к жутко дорогим украшениям. Завистливо рассматривали редкие ткани фиолетового платья. Невольно любовались до безобразия красиво уложенными в затейливую прическу локонами. У подруг прически были не хуже, но все они сошлись во мнении, что у Окары лучше!

      – Вам с Кеоной повезло. Ворк Тоберон ничего не жалеет для своих дочерей, – с завистью выдохнула другая, чье золотистое платье выглядело особенно скромно на фоне разодетых подруг. – Мой даже на украшениях сэкономил! Я сгорю от стыда, если кто-то вспомнит, что я в них была в прошлом году!

      – Илийя, колье тебе к лицу! Не переживай, никто ничего не заметит, – весело проговорила Дилина и поправила оборки на шикарном наряде янтарного оттенка.

      Окара расслышала в голосе подруги нотки превосходства и пожалела бедняжку Илийю, но та была мгновенно отомщена. Окара уловила тоскливый взгляд Дилины, брошенный на украшавший ее запястье браслет. Завидовать было чему. Браслет состоял из соцветия искусно подобранных фиолетовых сапфиров и нежно-розовых рубинов в довершение, и Окара не сдержала победной улыбки. Затмить ее было невозможно, отец сам подбирал дорогие украшения, преподнеся их дочерям на бархатных подушечках.

      – Окара, нам пора, – подошел к ним Кефилл. Он придирчиво осмотрел подруг сестры и, задержав взгляд на Илийе, усмехнулся: – Вижу, вы очень любите эти украшения. Не можете с ними расстаться даже на вечер.

      Девушка вспыхнула до корней волос и, когда Кефилл уводил сестру в сторону ворот, Окара услышала приглушенные рыдания:

      – Он заметил! Сты-ы-ыд какой! Я никуда не пойду-у-у!

      Окара