Стук ее сердца. Айрис Джоансен

почти никогда не бывает дома. Все время на работе. Может, скажет, что ничего не знает. – Роза нервно облизала губы. – Вообще-то он не хочет, чтобы я оставила Мануэля. Отец не любит детей. Они слишком часто плачут. Но все изменится, когда он подрастет.

      «Да, изменится, но только при условии, что Розе разрешат оставить сына», – подумала Ева. Чинуши из департамента по делам семьи и детей нередко забирали ребенка при малейшем подозрении на жестокое обращение с ним. Впрочем, они так же быстро возвращали его, когда власти урезали бюджет ведомства.

      Но ведь Роза ничем такого отношения не заслужила. Она хорошая мать и сына любит.

      – Поговори с отцом, как только он придет. Расскажи, что случилось.

      Роза неуверенно кивнула.

      – Рассказать-то расскажу, но у меня же нет никаких доказательств. Они мне просто не поверят. Скажут, что я все сочинила.

      – Тогда сошлись на меня. Пусть поговорят со мной.

      – Ты – моя подруга. – Роза помолчала. – И лет тебе столько же, сколько мне. Тебе тоже не поверят.

      Верно. Ей самой всего шестнадцать, а если будет проверка, они узнают, что ее мать употребляет наркотики. И, конечно, к ней отнесутся соответственно.

      – Тогда мы попробуем убедить их как-то иначе. Я сама обойду весь дом и поговорю с жильцами. Кто-нибудь обязательно скажет полицейским правду.

      – Поговоришь? Правда? – Роза расцвела, словно цветок под солнечным лучом. – Ты поможешь мне оставить Мануэля?

      Не зная, что ответить, Ева беспомощно смотрела на подругу. Такой простой вопрос, да только не все так просто в мире трущоб, где они родились и выросли. Иногда попытка помочь приводила к обратному результату.

      – Я обещаю, что Мануэля у тебя не заберут. А если все же заберут, мы его вернем.

      Роза торопливо обняла ее и отстранилась.

      – Мне надо возвращаться. Оставаться в палате с Мануэлем разрешено только в присутствии медсестры, но я могу смотреть на него через окошечко.

      Роза побежала по коридору. Ева проводила ее взглядом. Чего они боятся? Что она задушит своего ребенка? Но ведь ясно же, что Роза обожает сына. Мир свихнулся.

      – Привет! – Ева повернулась – от лифта к ней шел Джон Галло. – Как малыш?

      – С ним все хорошо, – коротко ответила она. – И это просто чудо. Они ведь запросто могли убить его.

      – Ты выглядишь усталой. – Он повернул к автоматам. – Кофе? Или, может, колу?

      Ева кивнула.

      – Кофе. Черный. – Она опустилась на стул. – И я не устала. А ты что здесь делаешь?

      – Зацепило. Постоянно думаю о малыше. – Он протянул ей пластиковый стаканчик, а себе взял банку колы. – Не представляю, как можно пить черный кофе. Для меня он все равно что смола.

      – Когда я была маленькой, мама дома готовила только кофе.

      – Ну, теперь-то ты далеко не маленькая.

      – Мне шестнадцать.

      – Чего я и боялся. Надеялся, ты немного постарше. – Он сел рядом. – Слышал, Роза называла тебя Евой. Ева… а дальше?

      – Ева Дункан. – Она сделала глоток. Кофе был крепкий и противный