Без иллюзий. Алексей Николаевич Уманский

месте, где знавали Антона Борисовича, если б туда явилась не его дочь, а он сам.

      Михаилу нравились оба Люсиных родителя: Наталья Антоновна за душевный склад, за долготерпение и стойкость, в конце концов – за воспитание дочери; Антон Борисович – за мужское обаяние, сильное и не злодейское, потому что даже не лучшие с точки зрения общественной морали страсти, которым он был привержен, не влекли за собой изменений в его первооснове, а первоосновой в нем было добро.

      Наталья Антоновна, несомненно, хотела видеть дочь замужем и с детьми – тогда бы она реализовалась бы и как замечательная бабушка, тем более, что Люсе уже исполнилось двадцать восемь и ее близкие подружки – Марина и Ада, кто как, но устроились в жизни на это счет. Про себя Наталья Антоновна признавала, что это лучше, чем ничего – все-таки у них у каждой есть постоянный мужчина и ребенок, хотя в глубине души полагала, что подружки все-таки скурвились, как она однажды высказалась Люсе. А вот у родной ее дочери, такой красивой, удавшейся по всем статьям, почему-то ничего прочного и серьезного не получалось, и это было предметом постоянных расстройств. Люся рассказывала Михаилу, что еще студенткой МВТУ сумасшедше влюбилась в сокурсника, который не ответил ей с тем же пылом, хотя она ему нравилась. Люся страдала по нему достаточно долго, пока наваждение не кончилось. – «Когда? – спросил Михаил. – После того, как ты ему отдалась?» – «Да,» – печально подтвердила Люся, в то же время улыбкой подтверждая правильность его догадки. Ему не раз и не два приходилось сталкиваться с тем, как чья-то любовь без взаимности исцелялась и переставала существовать душевной раной после физического сближения с любимым человеком, который мог позволить себе ответить только таким образом, но не больше, отдавая дань уважения тому лучшему, что одно существо, вольно или невольно, способно вызвать в другом существе, для которого и это могло с полным правом считаться достижением и подтверждением силы его любви. Но студенческая любовь прошла уже давно, а новая не появилась. Михаил и сам думал об этом с некоторым сожалением. Несмотря на то, что Люся как женщина привлекала его сама, ему почему-то не меньше хотелось, чтобы у Люси появилась полноценная семья и без его участия. Это следовало рассматривать как признак того, что поглощающей любви между ним и Люсей не будет, а, значит, и серьезных изменений в образе их жизни в ходе дальнейших отношений за собой не повлечет. Но мысль об этом не действовала ни на Люсю, ни на него холодным душем – пусть не любовь, но ведь глубокая и не пустяшная по своим последствиям симпатия – разве мало по нынешним временам? Люся могла сидеть у него на коленях и отвечать на ласки, рассказывая Михаилу о своих историях, в том числе о любовных, и слушая его откровенные признания по поводу его поисков счастья дома (в прошлом) и ныне – на стороне. Иногда она