Время сестер. Кэролин Браун

воспевая весну.

      Сед протолкнул чемоданы внутрь.

      – Как замечательно жить у озера! Нет этого дурацкого кабельного телевидения и вай-фая.

      Харпер резко обернулась.

      – Хватит тебе уже таскать тяжести, дядя Сед. Я, кажется, замечталась. Оставь, я занесу все сама. Спасибо за все. Особенно за то, что был с бабушкой в ее последние недели. Если бы ты позвонил, я бы сразу приехала.

      – Она не разрешала мне, ты же знаешь, если уж она что-то решила, то спорить бесполезно, – сказал он, вздохнув так глубоко, что, казалось, этот вздох поднялся из самых глубин его души. – Нам будет ее не хватать.

      Харпер попыталась сглотнуть комок в горле, но он сдавил ей грудь.

      – Я думала, она будет жить вечно. Она была мне опорой.

      Только бы Сед не уходил – она была пока не готова остаться в доме одна. Еще немного, и на нее волной нахлынут воспоминания.

      – Она была опорой для нас всех, дорогая, – прошептал Сед.

      Харпер присела на край кровати.

      – Она много раз говорила мне, что ты, дедушка Шеймас и она всегда были верными друзьями. Может быть, ты расскажешь нам какие-нибудь истории?

      Сед опустился в кресло с прямой спинкой на другом конце комнаты.

      – Расскажу когда-нибудь. Мы всегда были вместе, кроме тех лет, что я провел в армии. Она писала мне письма во Вьетнам каждый день. Они до сих пор у меня хранятся.

      Харпер положила свои солнцезащитные очки на кровать.

      – Я и не знала, что ты был во Вьетнаме.

      – Я редко об этом говорю. Мне не понравилось жить вдали от семьи. Когда я вернулся, Энни взяла меня разнорабочим, потому что мой папа скончался в том году. Это было в 1966-м. Когда сразу после старшей школы я пошел в армию, то думал, что так и останусь служить, но шести лет мне хватило с головой. Я вернулся домой, и Шеймас с Энни дали мне работу. А потом не прошло и двух лет, как умерла мама – это был 1968-й, и я перешел работать на кухню. Уже почти пятьдесят лет, как я готовлю.

      – Мне казалось, что ты всегда был здесь, и даже не припомню, чтобы когда-то было иначе, – сказала Харпер.

      – Еще бы! Помню, твой отец впервые принес тебя в дом, и мы с Энни подержали тебя на руках. Чудесные были времена, – вздохнул он, слабо улыбнувшись. – Мне всегда нравилось, когда вы с девочками называли меня дядей Седом. А у самих-то волосы светлые, да и все остальное.

      Харпер пересекла комнату и погладила его по плечу.

      – Порой и родная кровь – водица. Ты всегда был хорошим другом и потрясающим дядей.

      Рука Седа, покрытая морщинами, легла на руку Харпер.

      – Спасибо, дитя мое. Пойду-ка я, пожалуй, обратно в кафе. Наделаю гамбургеров с картошкой, чтобы все перекусили, пока юриста нет. Кстати, Тауни должна приехать к полудню.

      – Ты ведь никуда не уйдешь, пока… – Харпер не стала договаривать вопрос.

      – Пока гробовщик не заберет мое тело или кто-то из вас меня не уволит, я остаюсь здесь.

      Сед поднялся с кресла и выхватил платок, прикрывая сильный приступ кашля.

      – Мой