Весенний дар. Дилогия. Владимир Невский

знакомого. Не укладывается оно в общепринятую схему настоящего японского хокку. Вот и выдумал новый жанр. А может и не новый.

      – Понятно, – она поковыряла вилкой в тарелке, откладывая в сторонку ненавистный ей жареный лук. – Значит, одиночество?

      – Одиночество.

      – Ни за что не поверю, что у тебя никого нет.

      Илья решил «добить» сестренку, к тому же настроение способствовало наплыву из памяти поэзии знакомого:

      – Я проснулся, крикнул «здравствуй»,

      Но в ответ лишь тишина.

      Даже эхо от меня сбежало.

      – Во, дает! – Зоя, наконец-то, бросила «мучить» картошку и отложила вилку. – Только не надо тут прибедняться. Такие парни, как ты, всегда востребованы у девчонок. А ты же зачем-то ударился в поэзию, да еще с философским подтекстом.

      – Я просто повзрослел, – с грустью заявил Илья.

      – И поумнел? – сарказм был плохо скрыт, но Илья не отреагировал.

      Он и в самом деле вдруг почувствовал, что чего-то он упустил в столь короткой жизни, безвозвратно потерял что-то доброе и милое. Осознал всей душой, и грусть обволокла его сердце.

      – Юность моя пролетела.

      Легко и как-то незаметно.

      Я попрощаться с нею не успел.

      Сказал и встал из-за стола.

                                           * * *

      Мерный перестук колес, принятый алкоголь, который на время притупил физическую боль, никак не могли сыграть роль снотворного и погрузить Арефьева в сладостные объятья сновидения. Душевная боль не ко времени проявилась, оттесняя все остальное куда-то на затворки сознания. Память дозировано выдавала яркие моменты из прошлого, словно показывая все то, что он потерял. И возможно утратил уже навсегда. Нельзя вернуть прошлое, невозможно распилить опилки. Возможно, будет другая любовь, другое счастье, другая жизнь. И будет так же светить ярко солнце, и речка отражать весь спектр, делая больно глазам. Все будет. Но уже по-новому. И не будет уже в новой жизни той, которая….

      Илья даже заскрипел зубами от досады. И звук ему показался громким, побоялся, что может разбудить друзей. Но те сладко спали и сами не менее громко похрапывали. Он снова закрыл глаза.

      «О внешности Алиеноры Аквитанской известно не очень много. В конце XII век Ричард Девизский, монах из Уинчестера, посвятил Алиеноре произведение, в котором описывает её как несравненную женщину, красивую и целомудренную, могущественную и умеренную, скромную и красноречивую, наделённую качествами, которые крайне редко сочетаются в женщине» – выплыла из памяти статья о королеве Англии и Франции.

      – И это все о ней, – сказал вслух Илья, думая далеко о не средневековой красавице. Милый образ Олеси вновь возник перед глазами. Да не хотелось вновь терзать себя уже напрасными обвинениями и несбыточными мечтами. История не знает сослагательного наклонения, так к чему это все? Попытался переключиться: – Надеюсь, что за неделю нашего пути