Весенний дар. Дилогия. Владимир Невский

p>«Стук возникает, когда колёса поезда, наезжая на термозазоры, прогибают своей тяжестью рельсы и как бы запрыгивают со стуком на следующий участок пути. Затем подъезжает следующая колёсная пара, вследствие чего звук повторяется». Удивительная вещь эта человеческая память. Иногда выдает такое, о чем ты когда-то читал, не придавая особого значения.

      Вот как сейчас. Едва Илья проснулся, а в голове всплыла эта энциклопедическая справка. Перевернулся на бок, и тут же боль пронзила насквозь его тело. Невольный стон сорвался с пересохших за мгновение губ. Он глянул вниз: в купе никого не было.

      – Опять, наверное, подались в вагон-ресторан, – прошептал он о своих сослуживцах.

      Вчера после полудня они, уже в запасе воины-пограничники, оккупировали втроем купе поезда, которому предстояло пересечь необъятную Россию с востока на запад, затратив на это почти целую неделю.

      Из коридора послышался шум и громкий разговор двух парней. Ошибиться было невозможно: Ваня и Микола возвращались. Сам не зная почему, но Илья закрыл глаза, притворившись сладко спящим. В купе же друзья зашли тихо, по крайней мере, попытались это сделать. Только вот крупного телосложения Микола все равно задевал все углы, нарушая относительную тишину.

      – Спить боэць, – сказал Микола на родном для себя украинском языке. Он часто в разговорах перескакивал с одного на другой, а когда волновался, то вообще мешал два языка, что не могло не рассмешить.

      – Будить? – Ваня доставал из пакета алкоголь и закуску.

      – Хай поспить, видпочине крихта.

      – Эх, болит у него все, наверное, – горько сказал Ваня, покачивая головой.

      – Еще бы! – усмехнулся в густые усы хохол и после непродолжительной паузы, на которую он не был способен, ударился в рассуждения. – Знаешь, я раньше думал, что только в американском кино существуют нелегальные бои без правил. Режиссерский прием для остроты ощущений. И на тоби!!! Виявилося правдою. И де? У нас!!! И все как в кино: богатые, опьяненные от денег, готовы платить за кровавое зрелище. Ставки, пари, тотализаторы. Гладиаторы, одним словом. Это ладно, но… чтобы Илюха согласился участвовать в этом? Просто уму непостижимо. Как он только согласился на такое?!

      – Чувствовал силу и уверенность. Неплохо тот китаец, что часто гостил на заставе, обучил Илюшу за полтора-то года. Это мы с тобой не захотели постичь тайны восточных единоборств, а Илья настырный. Целеустремленный. Каждый день занимался до изнеможения. Вот и результат.

      – Все одно! Пять боев подряд – это же самоубийство.

      – Победителей не судят. Илья теперь у нас богатенький Буратино. Долларов настриг нехило.

      Илья, вслушиваясь в разговор сослуживцев, невольно улыбнулся. Они еще не знали, да и не узнают уже, что он все свои сбережения поставил на тотализаторе на собственную победу. И ставка сыграла. Было ему, за что жилы рвать на ринге. Теперь в его рюкзаке покоилась весьма внушительная сумма в валюте.

      – Эх, душа-то горит. Не сидится, не лежится – душа просит похмелиться. – Иван почесал волосатую грудь в распахнутой рубахе. – Буди чемпиона, лечиться будем.

      Микола приподнялся, заглянул другу в лицо и тихонечко подул чесночным ароматом:

      – Рядовой Арефьев! Подъем!

      – Уже? – Илья приоткрыл один глаз.

      – Пора, – широко, от всей необъятной души улыбнулся Микола.

      Арефьев стал спускаться с полки, и снова боль двух переломанных ребер дала о себе знать. Он заскрипел зубами и сморщился.

      – Болит? – сочувствующе поинтересовался Ваня.

      – Сейчас полегчает, – отшутился Илья и взял стакан, наполовину наполненный водкой, что немного удивило друзей.

      – А раньше ты вообще не пил. Ну, вчерашнее застолье понятно. Дембель, все-таки. А сейчас чего?

      – А! – отмахнулся Илья и опрокинул огненную жидкость. Обожгло горло, побежало тепло, разлилось по всему телу приятной истомой, затуманивая боль, притупляя чувства.

      Друзья последовали его примеру. Хлеб и колбасу не резали, а ломали руками на большие куски. Через некоторое время лица парней порозовели, выступил пот, тягостное ощущение испарилось. Разговор потек в медленном, даже ленивом русле. Ваня взял в руки гитару и неспешно перебирал струны, наполняя атмосферу какой-то тихой грустью. Беседа постепенно перешла на тему завтрашнего дня, в смысле планов на ближайшее будущее.

      – Слушай, Илья, а что ты будешь делать с такими деньгами? – поинтересовался Савченко. – Только не думай, что я тебе завидую.

      – А я завидую, – внес свою поправку Иван. – Только «белой» завистью.

      – Да что вы, пацаны, – покачал головой Илья. – Были бы деньги, а…. Вообще-то, хочется жить нормально. Я же деревенский и мало чего повидал в жизни. А сейчас вон мать пишет, что совхоз наш обанкротился. Молодежь уезжает семьями в поисках нормальной жизни, кто в столицу, кто на север. Деревня постепенно вымирает. А в городе? Короче, я думаю, что деньги надо вложить в какое-нибудь дело. А ты, Микола?

      – И те