Записки Видока (сборник). Эжен Видок

[4], которых называли гвардией корпуса гильотины. Я, со своей стороны, угостил пощечиной одного из их начальников, вздумавшего найти предосудительным мои золотые эполеты, тогда как по уставу надо было носить полотняные. За этот «прекрасный подвиг» я, конечно, дорого бы поплатился, если бы мне не дали возможности достигнуть Касселя. Туда же прибыл наш отряд, который распустили, как и все реквизиционные батальоны. Всех офицеров сделали простыми солдатами, и в этом чине меня отправили в 28-й батальон волонтеров. Батальон относился к части армии, которая должна была выгнать австрийцев из Валансьена и Конде.

      Батальон квартировал во Фресне. На ту ферму, где я разместился, как-то раз приехало семейство одного судовладельца – муж, жена и двое детей, в числе которых была прелестная восемнадцатилетняя девушка по имени Дельфина. Австрийцы отняли у них судно с овсом, составлявшим все их богатство, и у этих бедных людей не осталось никакого другого убежища, кроме этой фермы, принадлежавшей их родственнику. Их несчастное положение, а может быть, и красота девушки заставили меня принять в них участие. Отправившись на поиски, я увидел судно, которое неприятель опустошал по мере раздачи овса солдатам. Я предложил двенадцати своим товарищам отнять у австрийцев их добычу; они согласились, да и полковник дал свое позволение. В одну дождливую ночь, отправив караульного к праотцам пятью ударами шашки, мы, включая хозяина судна и его жену, приблизились к лодке. Жена судовладельца, пожелавшая непременно идти со мной, тотчас кинулась к мешку флоринов[5], который она спрятала в овсе, и дала мне его нести. Мы отвязали лодку, чтобы провести ее к тому месту, где у нас был укрепленный караул, но едва она поплыла, как мы услышали оклик часового, прятавшегося в камышах. При выстреле из ружья, последовавшего за вторым окликом, караул, располагавшийся по соседству, взялся за оружие. Вмиг берег покрылся солдатами, осыпавшими лодку градом пуль. Пришлось ее оставить.

      Мы с товарищами бросились в какую-то шлюпку и в ней благополучно причалили к берегу. Судовладелец, о котором в суматохе позабыли, попал в руки австрийцев, не пожалевших для него палочных ударов. Жена же его вернулась с нами. Эта дерзкая вылазка стоила нам трех человек, а у меня самого оторвало пулей два пальца. Дельфина ухаживала за мной самым усердным образом. Мать ее отправилась в Гент, куда послали ее мужа как военнопленного, а мы с Дельфиной прибыли в Лилль, где я пошел на поправку. Так как у Дельфины осталась часть денег, найденных в овсе, мы могли вести довольно веселую жизнь. Мы стали подумывать о свадьбе, и дело зашло так далеко, что я даже отправился в Аррас за необходимыми бумагами и за благословением родителей. Дельфина же получила согласие своих родителей, которые все еще оставались в Генте.

      В миле от Лилля я вдруг вспомнил, что забыл свое направление в госпиталь (мне было необходимо предъявить его в муниципалитете). Пришлось вернуться. Я приехал в гостиницу, постучал в дверь нашего номера – никто

5

Флорин – флорентийская золотая монета XIII–XVI вв., по образцу которой позднее стали чеканить золотые и серебряные монеты в других странах Западной Европы.