Besame mucho, клуша!. Анна Яковлева

которое она вела с единственной дочерью всю сознательную жизнь, не прекратилось даже с уходом на пенсию.

      – Привет. – Лера привычно ткнулась в провисшую щечку. – Ма, ты прекрасно выглядишь. – Дочерний долг был выполнен: продукты привезены, комплименты произнесены.

      – Откуда ты? Ты не на работе? Что-то случилось? – Нора Максимовна изучала лицо дочери.

      – Ма, я ушла от Казимира и пока перебралась к тебе.

      Нора Максимовна выдержала паузу и сняла очки:

      – Лера, в семье всякое бывает. Может, еще все утрясется?

      – Это вряд ли.

      – Дело твое. Только…

      – Что, ма?

      Нора Максимовна вернула очки на место и сделала рукой неопределенный жест:

      – Да так. До октября еще куча времени.

      Понятно. Матушка не испытывает восторга от перспективы жить под одной крышей со взрослой дочерью и надеется, что вопрос с жил площадью за лето решится.

      – Где твоя машина? – заглядывая в пакеты, поинтересовалась Нора Максимовна.

      – Машину я разбила, – сообщила Лера и тут же обозвала себя дважды дурой: за то, что разбила машину, и за то, что сказала об этом маме.

      – Как?! – Развод дочери произвел меньший эффект, чем новость о машине. Нора Максимовна потеряла интерес к пакетам. – И как же ты теперь?

      Вопрос был далеко не праздным: дачный участок был отдан на откуп цветам, и всеми продуктами Нору Максимовну снабжали дочь с мужем.

      – Как сегодня. – Лера неопределенно пожала плечами.

      – Скажи, какие перспективы у тебя с работой?

      – Не знаю, – искренне сказала Лера.

      – Я не удивлена, – заявила Нора Максимовна, – что ты осталась у разбитого корыта. Ни работы, ни денег, ни детей в тридцать пять лет. Долго думала, дорогая моя. Раньше надо было с ним рвать или терпеть уже до конца.

      Норе Максимовне казалось, что, если испортить дочери настроение, она изменится и возьмет судьбу в свои руки.

      Ничего, кроме раздражения, эти псевдопсихологические экзерсисы не вызывали. Лера рассердилась:

      – Ну откуда ты знаешь?

      – Поживи с мое. – В тоне Норы Максимовны Лере слышались отголоски их давних ссор.

      Неспособность дочери к действию, привычку прятаться от жизни Нора Максимовна называла инфантильностью и винила в этом Лериного отца – своего мужа, после смерти которого перестала критиковать дочь, хотя дух соперничества не утратила.

      – Откуда у тебя эта вещица? – отвлеклась на длинную льняную Лерину юбку мама.

      – Это с прошлого года. Не помнишь?

      – Не помню. По-моему, мне пойдет такая.

      – Хочешь, забирай себе.

      Эта традиционная фраза сопровождала почти все набеги на гардероб дочери, заканчивающиеся актом дарения. Как обычно, Лера почти сразу выбросила белый флаг, только на этот раз мама почему-то оскорбилась:

      – Ну, у тебя не та ситуация, чтобы раздаривать одежду.

      После мятного чая Леру сморило, обратный путь в электричке пугал сложностью: тащиться неизвестно