Вечность и еще два дня. Владимир Колычев

прекрасно понимала. Поэтому она и пятилась от Вадима, хотя он вовсе и не думал обнимать ее, лезть под пуговицы.

      – Березовыми, – заявил Вадим.

      – Так баня же.

      – А я как раз пивка взял.

      – Вместе пойдем, – сказала Полина.

      – Да? – То ли Вадим это сказал, то ли просто громко подавился.

      Варвара оторопело уставилась на сестру, но Полина и глазом не моргнула.

      – Маму перенесем, – сказала она.

      Действительно, почему бы не воспользоваться возможностью и не попарить маму в бане? Полок там широкий, длинный. На нем можно лежать в полный рост. И намыть, и напарить, и веничком нашлепать.

      – Ага. – Вадим провел рукой по затылку, как будто унимал этим бунт в голове.

      – Мама вас ждет, – сказала Полина, взглядом показала на дом и тут же посмотрела на ворота, которые должна была закрыть.

      Вдруг Миша нагрянет? Сегодня суббота, он уже, должно быть, опохмелился, теперь и пакостей спьяну наговорить может не только ей, но и Варваре. Вадим полезет в драку, а Миша мужик здоровый. Быка-то, может, он с одного удара и не убьет, но задуматься заставит.

      – Да, мама. – Варвара вздохнула, настраиваясь на непереносимые тяготы общения с тяжелой больной.

      Тяготила ее мама. Это чувствовалось во всем. Но Полина сестру нисколько не осуждала. Так уж устроен человек. Пока не засунешь его в колесо, не будет он крутиться в нем как белка. Полина была поставлена перед фактом и засучила рукава.

      Варваре совсем не обязательно снимать белые перчатки. А ведь если ткнуть ее носом в «утку», привязать к маме, не оставить выбора, то она как миленькая и выносить будет, и подмывать. А ведь эта краса неземная все умеет. Она и в хлеву раньше шустро управлялась, и огород весь в одиночку могла перелопатить. Это сейчас Варвара белоручку изображает, но если жизнь заставит…

      – Пойдем. Надо поздороваться, – невесело сказал Вадим.

      Мама ему не родная. Его неприятие можно было понять, но в дом он тем не менее зашел первым.

      Варвара держалась за ним. Прежде чем переступить порог, она осенила себя крестным знамением.

      – Ты чего это? – одернула ее Полина.

      Мама еще не умерла, а она уже крестится, как будто в избу с покойником входит.

      Варвара все поняла, смутилась, но тут же заявила:

      – Да будет тебе!

      – Я в баню, жар убавлю.

      В баню Полина заходила, пожимая плечами. В общем-то, огонь можно и не убавлять, достаточно будет распахнуть настежь окно и все двери. Жар схлынет, в парилке будет просто тепло. Мама помоется, а потом уже им с Варварой можно будет попариться. А печь и дальше пусть греет. Вадим любит погорячей.

      Из парилки она выходила, чувствуя, как тело мокнет под халатом. Ощущение привычное. Полина знала, как охладить себя. Надо расстегнуть верхние пуговицы и помахать лацканами, как кузнечными мехами, нагнетая воздух под халат. А можно еще и подуть на грудь. Так она и сделала – расстегнула, подула.

      Для этого ей пришлось опустить голову, а