У Судьбы на поводке. Виктория Воронова

начинает без умолку трещать, перечисляя все случившиеся сегодня в детском саду события. По пути домой мы заходим в небольшую пекарню, что приютилась с торца нашего дома, и покупаем парочку пирожных – Даньке корзиночку, а мне заварное.

      Нашу идиллию нарушает телефонный звонок. Увидев, кто звонит, хочу нажать «сбросить вызов», но совесть не позволяет. Какая бы ни была, но это моя мать. Нет, она не алкоголичка и не наркоманка, вполне обычная женщина, если не считать того, что это самый эгоистичный человек, которого я когда-либо видела. Разумеется, сама себя она таковой не считает – все наши родственники в курсе, что она готова пожертвовать жизнью ради своих детей, что она отдала им всю молодость и все здоровье, и так далее и тому подобное. Лет до семнадцати я наивно полагала, что так оно и есть.

      – Привет, мам.

      – Привет, дочь! Совсем нас забыла, не навещаешь, не звонишь.

      – Извини, некогда, я же работаю каждый день. К тому же на дом работу беру.

      – Знаю я твою работу – целыми днями бумажки перебирать. Тоже мне работа! То ли дело я – всю жизнь то на заводе, то тряпкой машу. Вот где люди-то упахиваются!

      В ответ молчу, ибо этот вопрос мы уже не единожды обсуждали и возвращаться к нему я не хочу. Мама проработала пять лет на заводе сборщицей и двадцать лет техничкой. Десять лет она находилась в отпуске по уходу за ребенком (моим братом) и работать отказывалась наотрез. Найти работу ее заставила жизнь – мы с братом были еще слишком малы, а отчим не отличался избыточным трудолюбием, поэтому вместо карьеры домохозяйки мама была вынуждена сделать карьеру иного плана. Образования она толком никакого не получила в свое время, поэтому рассчитывать на хороший заработок, разумеется, не могла. Впрочем, работа ее вполне устраивала – минимальная зарплата компенсировалась коротким рабочим днем, обычно после обеда мама уже возвращалась домой. Мы, как всякие дети, были рады, что мама большую часть дня находится дома.

      Моя родительница пребывает в полной уверенности, что физический труд – это хорошо, а интеллектуальный труд – это не труд вообще, а так, профанация трудовой деятельности. Переубедить ее мне не удалось, впрочем, теперь мне уже это совсем неважно. Пусть думает что хочет.

      Выныриваю из потока собственных размышлений. Ага, ну вот и до самого главного добрались.

      – Ты знаешь, он совсем не может работать.

      Видимо, речь опять о Женьке. Женька – это мой младший брат, который сидит дома у матери на шее и на работу выходить не собирается. Все, что его интересует в этой жизни – это компьютерные игры. Спросите, как он сумел заработать на компьютер? И из каких средств оплачивает интернет? Компьютер ему отдал его друг, прикупив себе новый. А интернет ему оплачивает мама. Ну и еще покупает сигареты, кормит, одевает и обувает. И не забывает время от времени требовать компенсацию с меня. Не так давно брату исполнилось 25 лет, но для нашей мамы он по-прежнему ребенок.

      – На последнем месте работы на него кто-то так нехорошо посмотрел,