Бронзовый мальчик. Владислав Крапивин

сейчас оздоровительный). Что ж, каждому своё. Кинтель и не помышлял о дальнем плавании. В лагерь не очень хотелось, но куда деваться?

      А за несколько дней до их общего отъезда у тети Вари заболел отец в Омске. Серьезно. Тут уж не до туризма, тетя Варя срочно укатила в Омск, а теплоходная путевка досталась Кинтелю (лагерную же быстренько сдали).

      Конечно, нехорошо радоваться удаче, которая случилась из-за чужой беды. И все же Кинтель был счастлив. До той поры он, кроме как на детсадовскую дачу да в пионерские лагеря, никуда из своего Краснодзержинска не ездил. А тут: поездка в Москву, а потом по рекам и озерам, через десятки разных городов аж до самого моря. Потому что известно: Ленинград стоит у начала Финского залива, а это уже часть Балтики…

      Дед на радостного Кинтеля поглядывал как-то настороженно, потом с непонятной опаской заметил:

      – Ну и ладно. А то я боялся, что ты не захочешь…

      – Почему?

      – Ну… на теплоходе все-таки. Вдруг у тебя предубеждение…

      Кинтель сперва не понял, потом спросил прямо:

      – Это из-за мамы, что ли? Потому что она погибла на пароходе?

      Толич неловко вздохнул.

      Кинтель хмуро пожал плечами. Разве море виновато, что в нем гибнут люди? Виноваты были неумелые капитаны, из-за которых два судна врезались друг в друга… А на суше сталкиваются поезда и автомобили, так что теперь? Не ездить, не ходить по земле? И не любить ее?.. Нет, Кинтель не боялся плыть, а увидеть море мечтал давным-давно.

      Теперь уже скоро… «Скоро, скоро, скоро», – еле слышно дышали в глубине плавучего города машины. И опять в этот ритм вплеталась, начинала звенеть в мозгу песня о трубаче, который стоит между крепостных зубцов… Или на бруствере окопа…

      Кинтель по дыханию деда чувствовал, что тот не спит. Может, думает опять: как там тетя Варя и ее отец? (Толич звонил в Омск с каждой пристани, где были междугородные автоматы.)

      – Толич?

      – Ну, чего тебе?

      – Ты не переживай, все у них будет нормально.

      – Я и не переживаю. Вчера Варя сказала, что дело на поправку пошло…

      – Ну вот. А ты вздыхаешь. А я буду виноватый, что вместо тети Вари с тобой поехал…

      – Не выдумывай. Дурень…

      – Ага… Толич, а помнишь такое старое кино про гражданскую войну: там белые наступают на красных, а у тех все меньше и меньше людей. И оркестр играет марш, но в нем люди тоже гибнут один за другим. И вот уже только один трубач. И все равно играет, назло врагу…

      – Да, это впечатляло… – сказал Толич. – Это «Мы из Кронштадта»…

      – Хорошее кино, верно?

      Рассказать напрямую про песню о трубаче Кинтель стеснялся. А дед ее не слышал, в салоне тогда его не было.

      Виктор Анатольевич отозвался со скрытым несогласием в голосе:

      – Ничего картина, в свое время пользовалась успехом… Но есть и другие фильмы о трубачах. Не хуже…

      – Какие?

      – Например, «Бег». По пьесе Булгакова. Читал у него что-нибудь?

      – Знаешь