Друзья и звезды. Михаил Веллер

Он имел миллион долларов в США, исписался, спился, и устроил «МетрОполь» ради скандала, который привлечет к нему внимание на Западе, куда он давно собрался уехать.

      Я читал собственными глазами – Виктор Конецкий:

      – Аксенову я никогда не прощу, что из-за него молодые талантливые Попов и Ерофеев не могли печататься. И передай Ваське – пусть не попадается мне на каком-нибудь международном перекрестке – в морду заеду! Он меня знает, я это могу!

      Учитывая крепкую форму Аксенова и сорок кило пьющего Конецкого – угроза забавляла. Но Витя Конецкий, свой парень, любимец всех моряков, ругатель официальных инстанций – боже мой, и он туда же…

      Самый подлый слух пустили про якобы наследство Романа Кармена. Что Аксенов с Майей, еще официальной женой Кармена, ждут только его смерти, чтоб получить немалые киношные деньги Кармена – и тогда сразу уехать в Америку.

      И мы спорили, что это неправда.

      10

      – Вась, а ведь я тебе однажды письмо написал.

      – Ну? Правда? И где же оно?

      – Где надо, наверно.

      – В ГБ, что ли?

      – Я ведь тогда никаких ваших дел не знал. Ну, «МетрОполь», ну, слухи.

      – Ты что, тоже в альманах хотел? Я о тебе тогда ничего не слышал.

      – Потому и написал, что не слышал. Меня однажды совсем достало, что совсем никто не печатает. И я впервые в жизни написал письмо писателю. И два рассказа отправил. Не понравится – выбросите. Понравится – может, хоть доброе слово ответите. Аксенову Василию Павловичу. Кому же еще. Адрес взял в справочнике в Союзе писателей.

      – Слушай, я не помню такого письма. Я не мог не ответить. Я бы точно тебе ответил.

      – Я его не вовремя послал.

      – В смысле?

      – 1 июля 80-го года.

      – Ну тогда понятно. Так точно помнишь?

      – Я как раз на заработки улетал.

      – А я как раз в Америку. Вроде того что насовсем.

      – 22 июля. Я знаю.

      – Ты выбрал время написать.

      – Я, честно говоря, обиделся. Пока не узнал, что тебя как раз из Союза выдавливали.

      – Видишь, как все в жизни в конце концов встает на свои места.

      11

      В 1988 году я заведовал в Таллине отделом русской литературы журнала «Радуга». И первым в Союзе напечатал запрещенного Аксенова. В Эстонии было уже можно.

      «Остров Крым» в перестроечных мозгах резонировал взрывчато. Объем в нашу скромную тетрадку не влезал. Я нашел телефон Аксенова через гарвардского профессора-слависта Боба Клеменса, занесенного в Эстонию новыми ветрами.

      Я позвонил из редакции вечером, когда в Вашингтоне было утро. Какой-то час – и телефонистка соединила. Из другого мира донесся голос. Не знаю, чего я ждал, но простота обращения по контрасту со звездной легендой несколько ошеломляла. Аксенов дал легкое добро на три отрывка в трех номерах – по усмотрению журнала. Чуть недоверчиво благодарил.

      – Веришь ли, совершенно не помню, – удивлялся он несколько лет спустя. – И звонка твоего не помню.

      –