Друзья и звезды. Михаил Веллер

и такими грубовато-мужественными. Пафос советской литературы мы просто люто ненавидели. И было понимание, ощущение, что нельзя писать так, как раньше. Они писали для Cталинских премий, а мы хотели – для своих друзей, знакомых, нормальных людей.

      А сколько тогда под Хемингуэя и разговаривали, и пили, вообще вели себя.

      Помнишь, в пятьдесят седьмом, кажется, году вышел такой черный двухтомник Хемингуэя знаменитый? Вот это была почти обязательная книга.

      Никому я, конечно, не подражал. Но если были где-то близкие совпадения – значит, это естественно, по логике текста получалось, по строю мыслей, по интонации.

      «– А я с пятого класса не могу забыть, – говорю я.

      – Скажи там папе, маме… – говорю я.

      – Скажу, – говорит он.

      – Пиши им, старик, – говорит он.

      – Обязательно, – говорю я.

      – Вот я и отдохнул, – говорит он.

      – Жаль, что так получилось, – говорит он.

      – Ладно, старик, – говорит он.

      – Держи хвост пистолетом, – говорит он.

      – Пока, – говорит он».

      5

      Это ж надо, ему не исполнилось тридцати, он был такой спортивный крепышок, стиляга, хоть выпить, хоть за бабой, хоть по морде. Сын репрессированных партработников, магаданский школьник, ленинградский врач, золотая московская молодежь. У него оказался точный слух на слово. А слово – это звучание эпохи.

      Эпоха звучала: «За что боролись? Не то построили!..» Это называлось ХХ Съезд КПСС.

      Суть-то в чем? Что молодежь не знала, как дальше жить и зачем. Старперы-отцы изолгались и обанкротились.

      И вот: война позади, жизнь улучшается, дают квартиры, растут зарплаты, есть тряпки и музыка, можно поступать в институты и жить в общем безбедно. А где смысл?!

      Дорога в коммунизм окончилась в комфортном спутанном лесу.

      Духовный кризис – это когда молодежь не знает, на фига такая жизнь, а стариков это приводит в ярость.

      Когда рушится страна, сначала это крушение происходит в мозгах. Причем в мозгах передового класса. Причем из лучших побуждений. В пропасть – вслед за духовным авангардом общества.

      Онегины и Печорины надели джинсы и станцевали твист. «Звездные мальчики» несли в себе вопрос без ответа. Несли в себе крушение страны, но страна это еще не понимала. И лишь критики, охранные клетки идеологии страны, инстинктивно попытались сожрать и переварить нечто чуждое.

      Самое глупое, что может быть в литературе, – это когда критик объясняет писателю, что же на самом деле писатель написал. Если в роли критика выступает другой писатель, то глупость ситуации достигает юмористических высот. Правда, есть вариант: писателю прямо, честно и грубо говорят в лицо, что он гений.

      Тогда вспоминается тот афоризм, что лесть – это агрессия на коленях.

      Таким образом, ничего я Аксенову на это не сказал, а только подумал. Дальше Зощенко переходит в Хармса: «посмотрел в глаза со значением и молча руку пожал».

      6

      Никогда Васе не давали его лет. Был легок, подвижен, стилен. Не поседел, не облысел, не бросил курить, от рюмки отказываться не думал.