Конь на один перегон (сборник). Михаил Веллер

и к чему тут жить… Нет страха: в глазах черно.

      Родители… но сил нет.

      Но ребенок… Их ребенок… любовь их, плоть их, маленький… ему бы остаться на земле; ему бы жить.

      Ах, должен он жить: смысл единственный, да чего же стоит остальное, в конце концов.

      И – долг перед любимым: есть долг перед любимым; что тут от подлинного ощущения его и осознания идет, что надуманно, на что инстинкт жизни подталкивает исподволь – кто разберет, разграничит.

      Бросить институт, уехать, устроиться на работу, родить…

      Куда? Как? На какие деньги?..

      Девочка только из-под родительского крыла… Едва в начале – жизнь рухнула. Растить сироту… Одной. Одной.

      …Так и возникает дикое для первого восприятия собственных чувств, и укрепляется во спасение: выйти замуж. Избежать позора, ребенок в семье, устроение всего… Обыкновенное, по сути, решение. Да рассуждать легко…

      За кого?.. Ох, не все ли равно! То есть говорится только – не все ли равно, хотя в таком состоянии верно может быть не только все равно, но даже чем хуже, тем лучше: горе по горло – так пусть все под откос, и в мученичестве удовлетворения ищешь. Но каждый выбор понуждает к последующему: решил жить – решай как, далее – конкретней…

      Мысль о друге Брянцева была естественной. Он оставался частью его мира, и через это представлялся не совсем чужим.

      Стать женой друга – меньший ли грех перед любимым, ближе к нему ведь; или больший – ведь к другу ревновал бы больней…

      И попросту: сдержанный, одинокий, не красавец, не юнец… он подходил…

      …Ну, трудно ли молодой симпатичной девушке завлечь и женить на себе заучившегося обычного мужика, не избалованного женщинами и их, в общем, не знающего. Главное – каких мук, какого напряжения ей стоило играть эту влюбленность в него, внутри мертвея от отчаяния и тоски. Сколько же сил душевных понадобилось! И откуда берутся у таких девчонок, – а ведь у них именно и берутся.

      И – торопиться приходилось, быстро делать, быстро! Беременность шла; не приведи бог заподозрит, догадается.

      Тоже сердце рвет: знать ребенку, кто отец его, любимый, не доживший! или пусть во всем счастливый живет, при живом отце… Любя по-настоящему, им счастья желая, как бы и сам Брянцев рассудил…

      Другое: открой, что беременна – разбежался он чужую заботу покрывать. С чем подойти, «женись как друг»?.. Слово вылетит: скора молва… И женится – где зарок, что не попрекнет в тяжелый час, не будет собственную душу грызть и на тебе срываться… Все люди.

      Нет, по всему выходило скрывать.

      Не девушкой – что ж… дело такое. Ничего. А остальное – он, тихоня, до нее, может, и вообще мужчиной-то не был. Может, и не снилась ему такая.

      Совершились ее намерения наилучшим образом. За нос такого провести нетрудно: приласкай – и верти им, любому слову поверит.

      Она стала хорошей женой. Лучшей желать нельзя.

      Потому и угождала, что дорожила положением своим?

      Какую твердость, какую волю надо иметь, чтоб с такой тайной жизнь прожить. Не выдать себя, не обмолвиться.

      Нет; всю жизнь не пропритворяешься. Привычка. Роль становится